Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

Все это, помимо кратковременного положительного социального эффекта и политических дивидендов, вело к серьезным издержкам. Поскольку финансовые вливания касались в основном малоимущих слоев населения, для которых прибавка в доходах означала увеличение возможностей для покупки самого необходимого, это привело к выбросу больших масс денег на рынок продуктов и товаров первой необходимости — рост цен на продукты питания и рост инфляции, который к ноябрю 2005 г. составил 12 %[313], последовали автоматически (правда, они все равно отставали от роста доходов). Тем не менее, согласно официальной статистике, в 2005 г. реальная зарплата выросла на 20,3 %, а в первом полугодии 2006 г. — еще на 20,6 % (с учетом инфляции/роста цен)[314]. Сократилось количество населения, где среднедушевые месячные затраты были меньше прожиточного минимума: в 2004 г. таких было 30 млн, в 2005 г. — 25 млн (несмотря на впечатляющее сокращение в 5 млн — все же очень высокий показатель не совсем приличной бедности)⁷⁸. С одной стороны, это создавало то ли реальный рост доходов, то ли его иллюзию, с другой — сильно «разогревало» бюджет — удельный вес государственных расходов, прежде всего связанных с содержанием бюджетных отраслей и социальных программ, возрос до 44 % от валового национального продукта, то есть достиг уровня крупнейших постиндустриальных экономик Западной Европы — по мнению зарубежных экспертов, это вносило опаснейший дисбаланс в развитие экономики[315]. Внутри самого правительства возникли трения по поводу бюджетной политики: министр финансов В. Пинзенык выступал против диспропорций, превращающих бюджет в заложника чрезмерных социальных обещаний, глава правительства требовала выполнения предвыборных обязательств и явно создавала себе имидж социально ориентированного политика.

Смена руководства страны после «оранжевой революции» пробудила надежды общества и международного сообщества на то, что власть перейдет к реальным мерам в борьбе с коррупцией. Всемирный экономический форум, проходивший в Киеве в июле 2005 г., призвал украинскую власть немедленно предпринять ряд вполне доступных мер для борьбы с коррупцией: ввести практику внесения в черный список предприятий и учреждений, уличенных во взяточничестве, поднять заработную плату государственных чиновников и создать систему их отбора по деловым качествам, а не по лояльности к власти, максимально минимизировать процесс непосредственного общения граждан с чиновниками (упрощение бюрократических процедур, переведение их в онлайновый режим), обнародование данных о доходах и собственности высших государственных чиновников, депутатов, судей и членов правительства. Эти предложения частично начали осуществляться новой властью, однако одновременно общество сигнализировало своего рода об обострении коррупции — борьба с ней, провозглашенная правительством, увеличила риск коррупционной деятельности и повысила размеры взяток. К тому же, правительство почему-то решило, что начинать нужно с многократного повышения зарплат высшим чиновникам (месячная зарплата министров возросла до 15–20 тыс. грн ($ 3–4 тыс.) — в стране, где более трети населения официально признавалось бедным, это произвело неизгладимое впечатление…

«Экономические» скандалы 2005–2006 гг., связанные с ближайшим окружением президента, и особенно странная и темная история с передачей права на поставки российского газа посреднической кампании с неясной репутацией «РосУкрЭнерго», [316]^{ие Украин309} взаимные обвинения вчерашних союзников в коррупции сильно подорвали доверие общества к новой власти, олицетворяемой прежде всего с президентским офисом.