Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

И наконец, думая и говоря о «современной истории» Украины, следует помнить, что сама Украина представляет собою впечатляющее разнообразие культурных, социальных и даже цивилизационных форм. Это страна, где в крестьянской хате образца XVIII века можно обнаружить японский телевизор, где представители политической элиты пользуются чудесами постиндустриального мира, чтобы удовлетворять свои патриархальные социальные инстинкты, где структуры ментальности аграрного общества вступают в причудливые комбинации с культурными реакциями, представлениями и привычками общества информационного, где сочетаются, конфликтуют или вступают в удивительные альянсы аграрный, индустриальный и постиндустриальный миры, где пытаются мирно сосуществовать и сливаться в единое целое идеологические формы времен модернизации и аморфные квази-идеологические конструкции постмодерного мира, где сосуществуют, переплетаются и в то же время конкурируют идеи национализма и глобализации, протекционизма и свободного рынка, общечеловеческие ценности и новосозданные стандарты общественных групп, стремящихся обособиться от общества и создать герметические социальные структуры.

При попытке охватить, осмыслить направление и суть процессов, происходивших на территориях, находящихся в ситуации постразвития (относится ли этот префикс к коммунизму или к СССР), исследователи, как правило, прибегают к двум наиболее общим понятиям — переход («транзит») и трансформация. Украина в этом отношении не является исключением.

Уже почти два десятилетия (если вести отсчет от периода «перестройки») Украина находится в переходном состоянии, причем суть и направленность перехода, несмотря на многочисленные попытки представителей самых разных общественных дисциплин определить их, так и остаются не вполне понятыми и осмысленными, хотя за пределами Украины уже существует целый корпус литературы, составляющей основу направления, называемого «транзитологией» (разумеется, она охватывает все постсоветское и посткоммунистическое пространство).

Пытаясь определить вектор развития «переходных обществ», политологи («транзитологи»), как правило, прибегают к парным категориям, своего рода идеальным типам, которые позволяют в общем представить своего рода исходную и конечную точки перехода, знакомые всем со школы «пункт А» и «пункт Б». Если строить исследование по принципу этой нехитрой геометрии, то на уровне самых общих понятий суть и направленность перехода выглядят, как система дихотомий. Это переход от авторитаризма (в некоторых случаях тоталитаризма) к демократии, от идеологического и политического однообразия к плюрализму, от монопартийности к многопартийности, от плановой экономики к рынку, от унификации культур к их разнообразию, от закрытого общества к открытому, от социальной стабильности и официально насаждаемого эгалитаризма к текучести и нестабильности социальных форм и культивируемому социальному неравенству, от квази-государственности к государственности реальной и т. д.

Признавая функциональную пригодность этих познавательных схем и даже их вполне осязаемое соответствие реальным событиям и фактам, историк, имеющий дело со временем-пространством, должен одновременно признать некую упрощенность таких построений — пример Украины в этом смысле весьма показателен. Материал, приведенный в этой книге, является, на мой взгляд, пусть и фрагментарной, но все же показательной иллюстрацией к этому рассуждению.