Читаем Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга первая. 1991-1999 годы полностью

Национальные противоречия не только приводили к вспышкам уличного насилия, но и до крайности затрудняли работу обоих парламентов Дуалистической монархии. Политические партии, создаваемые на основе языка и этнической принадлежности, были по большей части заинтересованы лишь в защите этнических же интересов, а потому блокировали работу, которая не служила этим целям. Депутаты дули в трубы, звенели колокольчиками, били в гонги и барабаны, бросались чернильницами и книгами — все для того, чтобы заткнуть рты оппонентам. Обструкция стала обычным приемом — в ходе одного из самых известных случаев такого рода немецкий депутат выступал подряд двенадцать часов, лишь бы только не дать чехам возможности добиться в Богемии и Моравии равных прав для чешского языка.

* * *

Целый ряд венгерских политических лидеров и их сторонников последовательно стремились к тому, чтобы шаг за шагом сделать значительную часть армии империи более «венгерской» — с чисто венгерскими полками во главе с говорящими по-венгерски офицерами и под венгерскими же знаменами. Такие меры угрожали целостности и эффективности армии — кроме того, как указывал французский военный атташе, нужного количества пригодных офицеров все равно не было в наличии. Когда Франц Иосиф попытался успокоить страсти и в 1903 г. провозгласил, что его армия пронизана духом единства и гармонии, а ко всем этническим группам относятся с равным уважением, это лишь подлило масла в огонь. Венгерские националисты в Будапеште ухватились за то, что «этническим» по-венгерски прозвучало как «племенным», что, конечно, было сочтено смертельным оскорблением

* * *

Внимание общества сосредоточивалось на пустяках — на том, как в Опере поссорились чешский и немецкий исполнители, на драке, которая произошла в парламенте из за назначения какого то чиновника в Богемии, на достоинствах последней оперетты или на продаже билетов для благотворительного бала»

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Украина (Афанасьев)

Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга 3. Время беды
Украина – четверть века незалежности. Взгляд постороннего. Книга 3. Время беды

Вы держите в руках третью часть моей первой документальной книге об Украине. В первой книге — я рассказал об Украине девяностых. Во второй — об Украине нулевых, затянувшихся до 2014 года (как впрочем, и в России — в России «долгие нулевые» закончились тоже в 2014 году). В третьей части книги — речь пойдет об Украине периода катастрофы. О событиях 2014 года, года, в котором сконцентрировано проявилось и сбылось все то, к чему шла Украина долгие двадцать три года независимости — государственный переворот, потеря Крыма, гражданская война. Ложь и позор новой власти, беспомощность населения перед озверевшими националистами с одной стороны и круговой порукой мафиозно-клановой бюрократии с другой. Полностью сгнившая вертикаль власти, расколотое и озлобленное общество — в таком состоянии Украина вошла в войну, из которой не может выйти и по сей день. На наших глазах умирает страна. К тому времени, как эта книга увидит свет — она может устареть, потому что страны под названием Украина — больше не будет…

Александр Афанасьев

Документальная литература

Похожие книги

Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимович Соколов , Борис Вадимосич Соколов

Документальная литература / Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Жизнь быстротечна: даже участники трагедии 90-х забывают ее детали. Что же говорить о новых поколениях, выросших после августа не только 1991-го, но и 1998-го? О тех, кто был защищен от кошмара либеральных реформ своим младенчеством и до сих пор молчащими от стыда родителями, – и потому верит респектабельным господам, так уверенно лгущим о свободе и демократии?Живя в стране оборванных цитат, мы не помним вторую половину поговорки: «Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет – тому оба». А она становится до жути актуальной в ситуации, когда тот самый либеральный клан, чьими усилиями уничтожена наша Большая Родина – Советский Союз, не только по-прежнему процветает, но и остается у власти, и, насколько можно судить, эффективно, энергично и изобретательно старается вновь уничтожить нашу страну – теперь уже Россию.Эти люди, по-прежнему служа международным корпорациям, могут проделать с Россией то, что когда-то сделали с СССР: взорвать изнутри, развалить на куски и скормить их своим иностранным хозяевам.Чтобы не допустить этого, надо знать в лицо тех, кто уничтожал нас в 90-е годы и с упоением продолжает свое дело и сейчас. Именно о них – творцах либеральных реформ 90-х, «нулевых» и нынешнего времени, обо всём либеральном клане, люто ненавидящем и последовательно истребляющем нашу Родину – новая книга политика, экономиста и писателя Михаила Делягина.Врага надо знать в лицо, – но намного важнее понимать, как он стал врагом, чтобы не допустить превращения в него собственных детей.

Михаил Геннадьевич Делягин

Документальная литература / История / Образование и наука