Украина и остальная Россия

Разумеется, если агитационные и финансовые ресурсы США будут нацелены на противодействие воссоединению, ни малейших шансов на осуществление проекта не останется. Следовательно, заокеанское вмешательство необходимо предотвратить. Не исключено, что для этого стоило бы заранее нанять какие-то тамошние лоббистские и пропагандистские агентства.

К счастью, крупнейшие в США политики, постоянно возражающие против воссоединения — от вышеупомянутого Бжезинского до Мадлен Олбрайт — практически единогласно выступили против войны в Ираке.[63] Поэтому можно ожидать, что по крайней мере до конца полномочий нынешнего президента[64] их авторитет в администрации будет не настолько велик, чтобы организовать серьёзное сопротивление российским планам.

Кроме того, нынешний всплеск мощи США создал у многих тамошних лидеров ощущение абсолютного всемогущества и полного отсутствия потенциальных препятствий. Это в свою очередь может привести к недооценке возможных последствий воссоединения: мол, из двух калек лепят одного инвалида.

Наконец, даже если воссоединение будет признано угрозой, разработка мер противодействия отнимет у США немало времени: слишком многие интересы и планы ведомств и коммерческих структур придётся согласовать. Между тем сама кампания займёт всего порядка полугода. США могут просто не успеть вмешаться в неё всей мощью.

Турция

Именно эта, третьеразрядная по обычным экономическим и военным меркам, страна будет, скорее всего наиболее активным оппонентом проекта. Ведь с развалом СССР именно она — впервые после выхода России к побережью при Екатерине Великой — оказалась ключевой силой на Чёрном море.

Россия не располагает полноценными базами,[65] да и деньги на реанимацию своей части флота находит понемногу и с большим трудом. Украина не в состоянии содержать даже те 18 % советского Черноморского флота, которые остались у неё после всех разделов.[66] Морской — да и вообще военный — потенциал Грузии вовсе нет смысла учитывать. Наконец, Болгария и Румыния, долгое время входившие в Варшавский договор и бывшие вспомогательными силами ЧФ СССР, теперь заботятся только о своих НАТОвских перспективах, так что оказываются потенциальными союзниками той же Турции.

Военный контроль Чёрного моря — не самоцель. Этот практически не замерзающий водный путь — одна из ключевых магистралей российского экспорта.[67] Правда, выход из бассейна контролирует Турция. Но при наличии на море достаточных вооружённых сил Россия в состоянии сделать этот контроль символическим даже без вековой мечты российской элиты — аннексии (или хотя бы оккупации) по крайней мере северного, европейского, берега проливов.

В настоящее время режим прохода по черноморским проливам определяется конвенцией, заключённой в 1936 году в Монтрё. Но Турция явочным порядком ужесточила его для российских танкеров, ссылаясь на проблемы безопасности в тесном Босфоре, проходящем через мегаполис Стамбул. Очевидно, возрождение Черноморского флота как единой боеспособной силы окажется весомым аргументом в пользу строгого соблюдения конвенции. Разумеется, Турция постарается воспрепятствовать этому возрождению — а следовательно, будет всячески противодействовать воссоединению.

Впрочем, возможности противодействия у Турции не так уж велики. В НАТО её считают бедным родственником, достойным лишь минимальной поддержки.[68] Отношения с США изрядно осложнились из-за двусмысленности турецкой позиции в ходе недавней иракской кампании.[69] Наконец, Европейский союз и вовсе недвусмысленно отказывает Турции в культурной и экономической близости,[70] так что вряд ли склонен прислушиваться к её политическим призывам.

Западная Европа в целом не имеет к России как к целому реальных претензий. Наоборот, ресурсы обоих регионов и культур взаимодополняются и допускают весьма эффективную интеграцию.[71] Тем не менее противоречия — пусть и идеологические, а не экономические — существуют и вряд ли в обозримом будущем исчезнут. Сказываются и давние претензии императорской России на роль жандарма Европы, и долгое противостояние с Австрией в борьбе за южных и западных славян{Этот вроде бы локальный спор неоднократно провоцировал общеевропейские конфликты. Например, в 1853 году Россия не успела разгромить европейскую армию Турции потому, что Австрия вывела свои войска на границу и пригрозила ударом по русским резервам; их пришлось остановить, и в войну вступили Англия с Францией, что и предопределило поражение России. В 1914-м поддержка Россией Сербии, не позволявшей Австрии вести на своей территории расследование убийства наследника имперского престола. запустила механизм Первой мировой войны.}, и десятилетия советской угрозы, и — как ни странно — её скоропостижное исчезновение, которое западноевропейская элита до сих пор нам не простила и долго ещё не простит.