Украина и остальная Россия

В начале века [напоминаю читателям: статья писалась ещё в прошлом тысячелетии, так что речь идёт о XX веке, хватало рынка в сотни тысяч человек. Хорватия или Галичина могла бы отгородиться не то что от Австро-Венгрии, а от всего мира (если бы в те времена идея полной таможенной самоизоляции взбрела кому-нибудь в голову). В конце 1970-х создание новинки на Западе окупалось, если её выпускали на рынок не менее чем в 300 миллионов человек. А к середине XXI века, по некоторым оценкам, даже Китаю внутреннего рынка не хватит для технического развития. Правда, сейчас есть надежда на автоматизацию — следовательно, удешевление — труда разработчиков. Но, похоже, задолго до такого принципиального изменения создание единого всепланетного рынка окажется экономически необходимым.

Оргвыводы

С удорожанием разработок создание единого европейского рынка стало неизбежным. В странах Западной Европы, заключивших Маастрихтские соглашения, живёт немногим больше 300 миллионов. Разделяясь границами и таможнями, они просто разорились бы. Сразу после — хотя, конечно, не только вследствие — публикации столь неожиданных результатов экономического исследования началось преобразование Европейского экономического сообщества в Европейский союз.

США до недавнего времени не имели проблем с рынками — тамошние разработки ценились во всём мире. Но единая Европа может себе позволить от США отгородиться — хотя бы до тех пор, пока минимальная приемлемая численность жителей единорыночного региона не превысит её население. И американцы приняли профилактические меры. Одновременно с европейскими переговорами начались заокеанские. В декабре 1992-го заключён договор о создании Североамериканской Зоны Свободной Торговли — НАФТА (Northern American Free Trade Area — NAFTA). В неё вошли Канада, США, Мексика. Жителей в регионе несколько больше необходимых 300 миллионов, и они могут спокойно смотреть в ближайшее будущее.

И на противоположных меридианах экономические законы те же. Саммит АСЕАН в ноябре 1999-го решил к 2015 году создать и в рамках этого регионального объединения (с населением 500 миллионов!) единый рынок.

У советских собственная гордость

Впрочем, сделаны оргвыводы и в местах, до недавнего времени противоположных Западу не географически, а экономически. Через каких-то десять лет после массового объединения капиталистов необъятный социалистический рынок изрезан на клочки. Даже самый крупный из них — Россия — меньше минимума, необходимого для самостоятельного выживания.

Добиться, чтобы слияние на Западе сопровождалось делениями на Востоке, оказалось несложно. Немного злокачественной заразы национализма, немного бездумной социальной демагогии — и в трещины общества вбито достаточно клиньев.

Правда, народы вовсе не горели желанием самоизолироваться. Дезинтеграция социалистического лагеря — и самоликвидация СЭВ, и распад Югославии, и разделение СССР, и развод Чехословакии — сопровождалась мечтой немедленно войти в Европейское экономическое сообщество.

К сожалению, «немедленно» не получается. Не с чем нам туда входить.

Качество чешской продукции — недосягаемый образец для Румынии. Об эстонском качестве до сих пор ходят легенды на Украине. Но по меркам Европейского союза все образцы доблестного социалистического труда не заслуживают даже упоминания в перечне потенциальных конкурентов.

Слияние Германии показало: 40 лет социализма даже немцев отучили работать. Что уж говорить про наши 75 лет борьбы со светлым будущим!

Так что никому в мире, кроме самих себя, мы не нужны.

Правда, СССР мог в принципе обойтись и без восточноевропейского рынка. В зените могущества страна насчитывала 300 миллионов жителей. А необходимый минимум — с учётом дешевизны отечественных разработчиков — примерно 250 миллионов. Советский рынок был как раз достаточен для советских новинок. Оставался даже некоторый запас на предстоящий технический прогресс.

А на мировой рынок нам, увы, ещё многие годы не прорваться. Потому что его требования мы пока не изучили. Когда мы в них разберёмся? Когда научимся удовлетворять? Даже то, что сделано явно выше мирового уровня — например, космические технологии — мы всё ещё не умеем продавать.

Есть, конечно, и старые, уже разработанные, товары. Но на мировом рынке из таких товаров в дефиците разве что сырьё — в первую очередь нефть и газ — и продукция экологически грязных производств (впрочем, металлы и химические удобрения — также всего лишь сырьё для современных технологий). Поэтому из промышленных республик былого Союза имеет пока шансы не разориться лишь Россия. Выручкой от экспорта сырья она может даже поддерживать своих учёных и конструкторов, пока те научатся работать не на министерства, а на рынок.