Украина и остальная Россия

Да их и вряд ли следует преодолевать: наша концепция требований к продукции не хуже зарубежной — она просто совершенно иная. Грубо говоря, наши люди покупают «Лады» и «Волги» не только из-за нехватки денег на «Рено» и «Лексусы»: есть множество объективных обстоятельств, заставляющих нас искать в «Ситроенах» и «Инфинити» те же свойства, кои в своё время были куда полнее воплощены в «Москвичах» и «ЗиМах».

Следовательно, экономическое воссоединение жизненно необходимо ещё и потому, что вписаться в мировой рынок наша промышленность заведомо не может и скорее всего не захочет. Но — в свете ульяновской формулы, помянутой в предисловии — возможно ли экономическое единство без политического?

Идеологическая надстройка

Причины политического разделения нашей страны и его неизбежных экономических последствий я начал ещё задолго до того, как мне стала в полной мере ясна картина закономерностей, обрекающих любые осколки былого Союза на хозяйственный паралич (или — в лучшем случае — поглощение более развитыми странами в качестве вспомогательных — и при желании легко заменяемых — звеньев более развитого механизма).

Соотношение политики с экономикой — яркий пример несводимости закономерностей высшего уровня к низшему. Механизмы всех химических реакций в принципе можно вычислить из общих формул квантовой механики, но объём таких вычислений, как правило, непосилен даже для мощнейших аналитических методов и компьютеров. Любовь теоретически определяется биохимическими и социальными механизмами — но сложность каждого из них в сочетании с изобилием возможностей их взаимодействия гарантирует непредсказуемость каждого отдельного романа.

Поэтому даже после прояснения экономической картины в целом нужно уточнение множества её подробностей. А уж причины политического разделения (и механизмы последующего воссоединения) и подавно не сводятся к лобовому применению элементарных экономических правил. Пришлось написать множество работ, исследующих весь комплекс украинских вопросов (и многие из них — по отдельности) с разных точек зрения.

Если не считать тезисы нескольких докладов на конференциях по программированию в 1970–80-е годы, первая опубликованная моя статья посвящена именно украинской проблеме. Писалась она в тот момент, когда я ещё надеялся в одиночку остановить уже катящуюся лавину.

Независимость от здравого смысла

Открытое письмо моим соседям по коммунальной квартире, именуемой Украина

Я — Анатолий Вассерман из команды Виктора Мороховского (Одесса). Те из вас, кто помнит меня по телеиграм «Брэйн-ринг» и «Что, где, когда?», видели, что я стараюсь говорить то, что знаю точно. И вот теперь я знаю:

• если мы на референдуме 1 декабря 1991 года подтвердим акт о независимости Украины,

• если мы на президентских выборах 1 декабря отдадим свои голоса за многочисленных кандидатов нерушимого блока коммунистов и националистов,

• если мы таким образом смиримся с отделением юга Руси от её центра, то мы ещё не раз убедимся, что 1991 год намного хуже 1990-го, зато он гораздо лучше 1992-го (а уж до 1993-го и дожить будет тяжело).

I. Костлявая рука голода

Конечно, в такое поверить трудно даже сейчас. Попробую обосновать.

Экономика должна быть…

Прежде всего, хлеб наш уже давно растёт не столько на полтавском чернозёме, сколько на тюменской нефти — комбайны уже давно ходят не на конной тяге. А сразу после окончательного отрыва Украины от всех остальных республик нефть эту придётся покупать по мировым ценам — не по 70 рублей за тонну, как сейчас, и даже не по 280, как обещал Ельцин, а по 110–120 долларов (доллар нынче в разных местах от 47 до 110 рублей). Правда, нам обещают, что можно будет покупать всё нужное за рубежом на новую, конвертируемую украинскую валюту. Что это правительство введёт свои деньги — не сомневаюсь: они делали и худшее. Но каким образом гривна станет конвертируемой? Ведь конвертируемость валюты, если опустить многочисленные технические подробности, означает, что любой её обладатель может купить за неё любой товар. А ведь то же самое правительство уже запретило вывоз с Украины почти всего, что ещё стоит покупать. Мне известен даже случай запрещения вывоза в Москву такого «товара первой необходимости», как керамические статуэтки. В странах с действительно свободно конвертируемой валютой таможня препятствует не вывозу, а только ввозу товаров, и то лишь конкурирующих со своими. А даже если бы границы и открылись — что мы можем дать в обмен на нефть арабским шейхам, давно знакомым с японской электроникой, австралийской бараниной, французским вином? Сталь, выплавленную по музейным рецептам на музейном оборудовании?

Овощи для градуировки дозиметров? Львовские самовоспламеняющиеся телевизоры?