Украина: хаос и революция — оружие доллара

Этот труд получил широчайший резонанс в западной печати и в научной среде. Грохот от «падения» Советского Союза вызвал острую потребность осмысления новой реальности, которая тогда, в 1992 году, только-только начинала вырисовываться контурно на фоне оседающего пепла, оставшегося от разрушенного второго в мире центра силы, каковым являлся СССР. Вполне оправданно, что неожиданность для самих США подобной геополитической ситуации, когда они остались один на один со всей планетой, без привычного им сдерживающего противостояния с равным по силе партнером, вызвала у них некое «головокружение от успехов» (каковым теперь уже можно назвать этот труд Фукуямы). Тогдашний оглушительный успех этой книги (которую сегодня уже цитировать никто на Западе не любит), кажущаяся ее парадоксальность, ее востребованность самыми разными слоями западного общества, есть не что иное, как «оговорка по Фрейду». Когда кто-то, человек, страна или цивилизация, вслух заявляют о себе и осмысливают самих себя как совершенный итог развития всего человечества, то, как говорится, жди беды.

Ведь что означает ощущение себя идеалом, выше которого больше никому прыгнуть не удастся? Это означает право судить других, принимать за них решение и принуждать к нему через убеждение или через силу. В самом деле, было бы странно позволять другому человеку или другой стране на равных участвовать в выработке, принятии и реализации решений, касающихся двух сторон, если противоположная сторона менее развита, цивилизована и дееспособна. Тот, кто менее дееспособен (а как иначе назвать человека, страну или цивилизацию, которые еще не достигли некоего обязательного уровня развития), не может на равных нести ответственность именно в силу своей меньшей или недостаточной дееспособности. Жизнь подтверждает это правило многократно. Мы принимаем решение за своих детей, учитывая, насколько это нам кажется возможным, их мнение до самого их совершеннолетия. То есть до того момента, пока они не станут настолько же дееспособны, как и мы сами. Большие и мощные страны всегда принимают решение исходя из собственных интересов, в первую очередь, и лишь во вторую — исходя из интересов более слабых и малых соседей. Равноправие — это и равносильность, и равноотвественностъ, иравнопризнаваемостъ. Все иное без этих трех опор не имеет права называться равноправием. Иногда бывает, что равноправие возможно без равносильности, если более сильная сторона, исходя из своих нравственных и цивилизационных установок, допускает в отношениях как равноотвественность, так и равно-признаваемость. Роль силы в этом случае играет внутренняя установка на самоограничение силы со стороны более сильного, но в то же время и развитого нравственно. Но если вы себя, любимого, признаете за эталон, за высшую точку развития, то вы априори не способны датъ своему партнеру равноправие, если этот партнер не будет вам равносильным (или если это не будет вам тактически выгодно для чего-то на каком-то этапе).

Нужно, впрочем, отметить, что любая цивилизация в истории человечества всегда ощущала себя лучшей по отношению к другой, с кем контактировала. Иначе бы людям и народам, ее составляющим, не было бы смысла и стимула ее создавать, проще бы было влиться в другую. С этой точки зрения нет ничего удивительного в том, что и западная цивилизация (как и любая другая, в том числе и Русская цивилизация) считает себя лучшей по отношению к другим. Но нужно отметить следующий, очень, на мой взгляд, важный момент: быть «лучше» по самоощущению — не означает реально быть венцом творения, эталоном и «концом истории». Например, Русская цивилизация, ощущая себя наиболее многогранно развитой, во-первых, не ощущает себя конечной точкой развития для всего человечества, а во-вторых, таковой она не ощущает себя даже для самой себя. Оставляя бесконечный период для собственного саморазвития и самосовершенствования. Это то, чего никогда не было у западной цивилизации. Внутри себя ее апологеты всегда ощущали себя центром Вселенной и примером для всех рас и народов. Даже еще в совсем недавние по историческим меркам времена, когда отрицали личную гигиену, ели руками и выбрасывали собственные помои рядом с домом из окна.