Украина: хаос и революция — оружие доллара

Эти теории мы сполна испробовали на себе в России в 90-е годы. Этап первый: создание хаоса (1985–1991). Этап второй: доведение общества до состояния шока, в котором разрываются все привычные общественные связи, рушится привычная социальная среда, демонтируются работоспособные государственные институты власти (1991–1993). Этап третий: когда состояние хаоса доходит до своей кульминации, когда граждане не думают ни о чем, кроме собственного физиологического выживания, а государство полностью деморализовано. В это время происходит резкое усиление репрессивной составляющей государства (расстрел Белого Дома танками), необходимое для принудительного проведения радикальных реформ. Целью которых является перераспределение бывшей государственной собственности и привлекательных для корпоративного бизнеса функций государства (1993–1999). С точки зрения «неолибералов», Россия была вполне себе уже «корпоративным» государством в 1999 году, когда Путин встал у руля страны. Дело оставалось за малым: передать в руки транснациональных компаний все, что было «наприватизировано» за предыдущий период. Вопрос собственности чрезвычайно важен. «Ходорковские» и «Невзлины», сделав свое дело и поработав «зиц-председателями» на самом опасном промежутке времени, совершив всю грязную и черновую работу, должны были передать (продать) приватизированные активы в руки организаторов хаоса. То есть крупным международным монополиям. Укрупнение того же ЮКОСа до размеров крупнейшей нефтедобывающей корпорации в мире и подготовка его к продаже играло в этом процессе роль «стартового пистолета». И вот тут у организаторов, у политических и финансовых спонсоров «неолиберальной» революции в России — СССР, после семерки и валета, выпал не ожидаемый ими туз, а та самая роковая русская «пиковая дама». Появление Путина на вершинах власти не могло произойти само по себе как результат случайного стечения обстоятельств. Вопросы собственности и власти требуют трепетного и вдумчивого отношения. Принимать решения «на авось» тут не принято. Подобная расслабленная «куртуазность» в вопросах собственности и власти, надежда на случайность или на то, что «само собой как-нибудь», обычно приводят к феерическим поражениям и потере всего приобретенного. Наши геополитические партнеры «властным романтизмом» никогда не страдали, демонстрируя из века в век самый что ни на есть циничный прагматизм. Иное поведение — это смерть политическая, за которой, в большинстве случаев, следует и смерть физическая. Времена, когда они еще могли себе позволить «романтику в политике», закончились на мифическом короле Артуре или в крайнем случае на Ричарде Львиное Сердце.

Так как же так вышло, что после стольких удач у них вместо туза выпала дама? Как так вышло, что страна, лишенная политической власти, с украденной (приватизированной) собственностью, не имея ни армии, ни организованного и спаянного единой целью населения, смогла вернуться на мировую арену? Смогла сохраниться, смогла снова получить свой, пусть еще не такой, как раньше, но уже весомый голос, при этом вернув себе многие из утерянных государственных функций, подняв при этом уровень жизни своих граждан и новую, пусть еще и робкую, но уверенность в завтрашнем дне? Если бы кто-нибудь «из них» когда-нибудь задал бы мне этот вопрос, то я бы, приобняв за плечо вопрошающего Буша, Тэтчер, Фридмана, Ротшильда, Рокфеллера, Клинтона (и жену его), а также всех прочих «саркози», ответил бы, глядя прямо в глаза, понятной им из их же фильмов фразой: «Это Россия, детка!» И ничуть не шутил бы. Россия — это отдельная цивилизация, живущая по собственным законам развития. Это первое. И второе: Россия — это единственная мировая цивилизация, КОТОРАЯ НИКОГДА НИКЕМ НЕ БЫЛА ПОКОРЕНА ДО КОНЦА. Вот именно поэтому именно в России и случилась, как сказал бы Б. Н. Ельцин, такая вот «загогулина».

Мы часто и не задумываясь о том, почему это именно так, говорим, что у нас есть уникальная способность переваривать в себе другие культуры и, принимая что-то со стороны в лоно собственной цивилизации, трасформировать это таким образом, что получаемое на выходе уже мало походит на то, что внедрялось нам извне. Подобный «цивилизационный иммунитет» смог сохраниться у нас именно благодаря тому, что российская государственность существует без перерыва более тысячи лет.