Украина, которой не было

Что такое сейчас Львов? Это большое село, населенное «галициянтамы»! Что такое сейчас Киев? Это тоже большое малорусское село! В них исконные горожане оказались в меньшинстве, в своеобразном гетто, окруженном со всех сторон крестьянской стихией, все более оформляющейся в огромную массу люмпен‑пролетариата. Увеличение же в городах сельского миграционного элемента, с параллельным усилением казенной украинизации, превращает их даже не в села, а в некие большие пункты скопления населения, где обитает деклассированная, маргинализированная и люмпенизированная масса/толпа (ведь село, не затронутое духовным разложением, по своей сути — гармоничный мир глубоко нравственных, добрых, веселых и трудолюбивых людей).

Превращение некоего «населенного пункта» в город, рождение «души» города, — это длительный, естественный процесс, происходящий при определенных условиях и растягивающийся на столетия. Одновременно с этим процессом идет формирование культуры, потому что культура как таковая — это культура города, и только города! Любая культура рождается и умирает в городах, и нигде больше! Поэтому в плане культурного строительства село совершено бесплодно. Помните саркастические высказывания Маркса об идиотизме сельской жизни и о взглядах крестьянина с высоты своей навозной кучи? Село связано с ландшафтом, с природой, оно произрастает из земли и живет ею. Оно питается энергетикой природы и не нуждается в таких искусственных построениях, как город и культура. У села нет в этом потребности. Для села культура — это ненужное, бессмысленное излишество, странная городская глупость.

Вот что по этому поводу писал Шпенглер: «Человек все больше походит на кочевника, он становится «духом», «свободным», но в то же время и более скованным и холодным. «Дух» — это типично городская форма понимающего бодрствования. Любое искусство, любая религия и наука постепенно становятся все более духовными, чуждыми земли и непонятными для привязанного к земле крестьянина». «Новая душа города говорит на новом языке, который вскоре отождествляется с языком культуры вообще. Свободная страна с ее деревенскими жителями озадачена; деревенское население страны уже не понимает этого языка и в смятении замолкает. Любая подлинная история стиля совершается в городах». «…сама деревня ни в малейшей степени не способна на творчество. Она безмолвствует и смотрит в сторону»[140].

Фактически сейчас на наших глазах из‑за массового наплыва селян происходит медленное умирание городов Западной Руси как особой языковой, культурной и психологической среды. Этот процесс усиливается последовательными ударами политического режима «свидомых» по культуре путем искоренения из всех сфер жизни русского языка, на котором она зиждется. Ее место занимает обывательская квазикультура люмпенизированных селян, убогие творческие потуги «свидомойи» интеллигенции и в основном российская массовая культура, привносимая в общество через многочисленные, постоянно расширяющиеся средства коммуникации.