Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Но это не означает, что на данном этапе завершится имперский путь развития мира. На смену развалившимся придут новые империи. Они уже складываются. На пространстве бывшей Российской империи и Советского Союза это Евразийский союз, на Дальнем Востоке — Китай, который, несомненно, является мировой экономической империей. Не исключено, что со временем обретет имперские очертания АСЕАН. Рано или поздно по пути консолидации пойдут и страны мусульманского мира. Причем «помогут» им в этом США и ЕС. Проводя там политику «разделяй и властвуй», они наглядно показывают, сколь губительна для этих стран политическая разобщенность.

Таким образом, мировое развитие всегда определялось и будет определяться процессами глобализации, а следовательно, и образованием империй как наиболее эффективных форм организации государственной жизни — безусловно, несовершенных, но лучших исторический опыт не придумал.

5. Глобализация по-евро-американски и крушение традиционного мироустройства [126]

Мировое развитие происходит удивительно противоречиво. Это только кажется, что в нем преобладает тенденция к объединению, а в действительности наряду с глобализацией происходит и дезинтеграция. Причем последняя, как это ни парадоксально, порождается первой. Наглядным примером может служить так называемая новая Европа. Объединяясь в целостное сообщество, а фактически формируя новый тип империи, она одновременно дробится на все большее число стран. Только бывшие Югославия и Чехословакия пополнили ее девятью суверенными национальными государствами. И нет гарантии, что процесс деления не будет иметь продолжения, в том числе за счет стран старой Европы, где все отчетливее заявляет о себе культурный и политический сепаратизм. В Бельгии желают самоопределиться фламандцы, в Испании — баски и каталонцы[127], в Англии — североирландцы и шотландцы, во Франции — корсиканцы, в Италии — жители севера страны. Гренландия тяготится зависимостью от Дании, а Бавария настаивает на бюджетной независимости от Берлина.

Похожие процессы наблюдаются и на постсоветском пространстве, где не без помощи Запада вместо одного государства в одночасье образовались пятнадцать. Причем процесс деления на этом не закончился: в России неожиданно забурлил мятежами Северный Кавказ, от Грузии отделились Абхазия и Южная Осетия, в Кыргызстане столкнулись киргизская и узбекская общины, Армения и Азербайджан оказались в состоянии войны из-за Карабаха, из состава Молдовы вышло Приднестровье. На Украине все больше обостряется проблема крымских татар, требующих восстановления своей государственности.

Разумеется, межэтнические и межкультурные противоречия не являются чем-то новым в истории — они были всегда. И причины, их порождающие, тоже не новы: неравномерное экономическое развитие регионов, несправедливое распределение доходов, отсутствие равного доступа к государственному управлению, языковая и религиозная дискриминация и др. Новым сегодня является масштаб этого явления, обусловленный глобализацией, которая сопровождается не только технологическим прогрессом и региональной политической консолидацией, но и мировыми экономическими кризисами, а вместе с ними и сепаратизмом. Германия, Франция, Великобритания тяготятся тем, что им приходится дотировать бюджеты Греции, Португалии, Кипра, а те, в свою очередь, протестуют против того, что богатые страны проводят по отношению к ним социально несправедливую политику жесткой экономии. И нет, как говорится, мира под европейскими оливами.

Союз, который еще недавно демонстрировал успехи интеграции, в настоящее время стоит перед трудным выбором своего будущего[128]. Старая модель исчерпала себя, и многие в Европе заговорили о возможном распаде сообщества (полном или частичном, посредством выхода некоторых стран). Наверное, это перспектива не завтрашнего дня, но и не такого уж далекого будущего.

В свое время русский философ И. А. Ильин, исследовавший проблему конфликтов между народами, пришел к выводу, что ее разрешение вполне возможно при условии выработки мировым сообществом системы правового регулирования международных отношений[129]. В 1930-е годы такого правового механизма действительно не было и могло казаться, что именно он и станет гарантией недопущения межнациональных, а следовательно, и межкультурных столкновений. Позже он появился. Уставом Организации Объединенных Наций за всеми народами было признано право на государственное самоопределение, которое стало одним из фундаментальных принципов международного права. Однако вопреки надеждам это не только не исключило конфликты, но сделало их еще более частыми и, к сожалению, военными. Можно сказать, что к их традиционным причинам добавилась новая: трудноразрешимое противоречие между желанием самоопределиться и практической невозможностью сделать это.