Украина от Адама до Януковича

Оставшийся не у дел Симон Петлюра эмигрировал сначала в Австрию, а затем, в октябре 1924 года, перебрался во Францию, где 25 мая 1926 года был убит поэтом Самуилом Шварцбардом, таким образом отомстившим[201] за учиненные петлюровцами во время гражданской войны еврейские погромы. Застрелив Петлюру, мститель сдался полиции, заявив, что убил убийцу. Суд над ним начался только через полтора года. После рассмотрения всех обстоятельств Самуил Шварцбард был оправдан большинством присяжных и незамедлительно освобождён из тюрьмы.

Глава 15. Между войнами

Советская украинизация

Существует мнение, что коммунистическая власть была противником украинской национальной идеи, однако, при внимательном изучении вопроса становится ясно, что это не так. Более того, без большевистской национальной политики никогда бы не появились ни Украина, ни украинцы, какими мы их знаем сегодня. И речь не только о том, что именно большевики собрали в одних границах все те земли, которые составляют сегодняшнее украинское государство.

Начнем с того, что к началу Гражданской войны украинского народа еще не существовало. Жители юго-западной части Российской империи в своем большинстве не задумывались о своей особой национальной принадлежности, считая себя «русскими», «местными», «православными»… Лишь незначительная часть сознательно объявила себя украинцами, вкладывая в это определение не столько национальный, сколько политический смысл. Так что в это время власть могла как нивелировать существовавшую небольшую разницу между малороссами и великороссами, так и углубить раскол, сознательно поддержав выделение украинцев как особого этноса из числа русских субэтносов. Ленин и его единомышленники выбрали второй вариант, хотя многие коммунисты понимали, что серьезных причин для выделения УССР из состава России нет. Роза Люксембург писала: «Украинский национализм в России был… не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством… И такую смехотворную штуку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринерской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т. д.»[202].

Критики ленинской национальной политики предупреждали, что эксперименты по созданию отдельных национальных республик могут впоследствии привести к проблемам. Однако партийное руководство уверенно и неотвратимо взяло курс на украинизацию Украинской Советской Социалистической Республики, куда были включены как Малороссия и Слобожанщина, регионы, которые с определенной долей условности можно было назвать украинскими, так и Новороссия с Донбассом, которые были полностью русскими областями, как по составу населения, так и по культуре.

Этому было два объяснения. Во-первых, большевики всерьез верили в мировую революцию, которая уничтожит государства и нации, а потому планировали, что к Союзу будут присоединяться все новые и новые республики. Так что построение СССР не как единого государства, а как объединения независимых советских стран было выгодно с точки зрения пропаганды. Мол, после мировой революции будет не присоединение новых провинций к конкретной стране, а добровольное объединение многих в братский союз пролетарских государств.

Во-вторых, значительная часть большевиков-интернационалистов видела в русском народе своего врага. Ведь строя свой новый мир, большевики уничтожали «старые порядки» — политический, экономический, духовный и культурный строй дореволюционной империи[203]. То есть все то, что создал русский народ. Естественно, что они наносили удар по «русским великодержавным шовинистам», и в этом их союзниками были активисты украинских национальных организаций.

Кроме того, разделив единый народ на русских, украинцев и белорусов, коммунисты применили старый проверенный принцип: разделяй и властвуй. Теперь в случае новой войны или других социальных потрясений им было легче удержаться у власти, играя на разобщенности народа. Так что созданная в девятнадцатом веке концепция «двух отдельных народов» неожиданно оказалась востребованной. Востребованными оказались и многие из политиков УНР, добровольно вернувшиеся в советскую Украину. Казалось бы, парадокс: коммунисты, так безжалостно расправившиеся с одними своими противниками — белогвардейцами, других своих противников — украинцев простили и полностью реабилитировали. Однако никакого противоречия тут нет. Многие лидеры большевиков были знакомы с активистами украинских партий еще с дореволюционных времен. Тем более, что и те, и другие относились к левому лагерю, так что непримиримых идеологических противоречий между ними не было. Поэтому те из активистов Центральной Рады и Директории, кто согласился признать доминирование компартии, могли смело возвращаться из эмиграции, не опасаясь за свою безопасность.