UKRAINA: От мифа к катастрофе

Тоже самое касается и прозаической повествовательной литературы. В XVII веке малорусская литература (правда, в значительной степени сформировавшаяся под воздействием польских образцов и европейских переводов, но Петр как раз-то и хотел европеизировать Россию), «задавила» великорусскую.

Риторика послепетровской России это - традиционная схоластическая риторика малорусских братских школ и Могилянской Академии. Именно вышеупомянутые Феофан Прокопович и Стефан Яворский, окончательно закрепили эту традицию в Москве. Вся русская риторика послепетровского периода, как церковная, так и светская, восходит именно к этой малорусской традиции.

Драматической литературы до Петра в Великороссии вообще не было. При дворе ставились драматические произведения малорусских авторов (например Симеона Полоцкого). Русская драматическая литература послепетровского периода генетически связана именно с малороссийской школьной драмой. Таким образом, не сложно увидеть, что русская, точнее ОБЩЕРУССКАЯ литература является прямым продолжением западнорусской, малорусской литературной традиции. [89]

Подобные же процессы шли и в религиозной сфере. Как писал Трубецкой,

«отношение к религии и направление развития церковной и богословской мысли естественно должны были примкнуть именно к западнорусской традиции, раз западнорусская редакция русского богослужения еще при Никоне была признана единственной правильной, раз Могилянская Академия стала общерусским рассадником высшего духовного просвещения, и раз большинство русских иерархов долгое время были именно питомцами этой Академии. Западнорусской являлась и традиция послепетровской русской школы, методов духа и состава преподавания. Наконец, характерно, что и самый взгляд на старую великорусскую культуру, усвоенный в послепетровскую эпоху был по происхождению своему западнорусский: о культуре допетровской московской Руси было принято (да, можно сказать, и сейчас еще принято) высказывать те же суждения, которые в XVII-м веке высказывали «ученые» украинцы…». [90]

Резюмируя, Николай Сергеевич делает следующий вывод:

«Таким образом, на рубеже XVII и XVIII-го веков произошла украинизация великорусской духовной культуры. Различие между западнорусской и московской редакциями русской культуры было упразднено путем искоренения московской редакции, и русская культура стала едина.

Эта единая русская культура послепетровского периода была западнорусской, украинской по своему происхождению, но русская государственность была по своему происхождению великорусской, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию. В результате и получилось, что эта культура стала ни специфически великорусской, ни специфически украинской, а общерусской. Все дальнейшее развитие этой культуры в значительной мере определялось именно этим ее переходом от ограниченного, местного к всеобъемлющему, общенациональному». [91]

Примерно об этом же писал и духовный вождь украинофилов XIX века Драгоманов, вынужденный констатировать, что