Украина. Противостояние регионов

«Стадион пригласил к себе политических деятелей, представителей галицких малороссов. Он осыпал их упреками по поводу того, что галицкие малороссы осмелились в напечатанной на немецком языке статье назвать себя "чистокровными русскими". Граф Стадион забыл, по-видимому, в эту минуту о существовании письменных документов, где галичане именуются "русскими", он отказался от тенденции австрийского правительства привлекать галичан на свою сторону. Он коротко и ясно объявил делегации: "Если вы выдаете себя за русских, то не надейтесь впредь ни на какую поддержку со стороны австрийского правительства". И тогда был принят до сих пор не употреблявшийся (бывший, во всяком случае, не обязательным в немецком языке), но внушавший меньше подозрений термин — "русины" [рутены — Ruthenisch. — А.Ш.]. Термин же "русские", который еще в начале 1848 года употреблялся в правительственных немецких манифестах, по приказанию свыше... исчезает из официального употребления» [106].

Чтобы оторвать русинов от России, секретарь Министерства вероисповеданий Иречек — неважный знаток славянских языков, издал сочинение «О предложении писать по-русински латинскими буквами», где высказывался о необходимости отменить кириллицу, благодаря которой малороссийское наречие должно все больше приближаться к русскому языку. Одновременно граф Агенор Голуховский в своем отчете в Вену о состоянии вверенной ему Галиции писал: «Безусловно необходимо отделить русинский язык и письмо от великорусского» [107]. Однако попытки ввести латинский шрифт и запретить пользоваться кириллицей с треском провалились. Население Галиции было категорически против.

Тогда австрийские власти приступили к созданию «украинского» народа и «украинского» языка. Значительная часть русинской интеллигенции выступила против этой затеи. Так, в 1865 г. львовская газета «Слово» открыто выступила, доказывая, что галицкие русины — один народ с великороссами, а украинский язык — только разновидность русского языка, «отличающаяся лишь выговором; зная правила произношения великорусского языка, галицкий русин может "в один час" научиться говорить на нем; и нет собственно никаких русинов — есть один только "русский народ", от Карпат до Камчатки; поэтому нечего хлопотать над созданием народной украинской литературы, раз есть готовая русская, т. е. великорусская литература» [108].

Однако силами «украинствующих» местных, равно как и выписанных из России, начали создаваться украинские организации типа «Товариство имени Шевченка».

Однажды лидер «украинствующих» депутатов австрийского парламента Романчук заявил: «Мы, русины, — народ самостоятельный, имеющий собственный национальный и политический характер. Будучи отдельным народом, мы, как таковой, будем продолжать заботиться о благоденствии и дальнейшем развитии нашей национальности в Австрии; мы искренно преданы папе и католицизму, а также нашим православным греческим обрядам».

С подачи кардинала Сильвестра Сембратовича [109]и профессора Александра Барвинского австрийское правительство отменило в Галиции старое общеупотребительное в России этимологическое правописание. Некоторые буквы были совсем выкинуты. На основании меморандума Львовского учительского совета Министерство вероисповеданий и народного просвещения официально ввело во всех школах Галиции новое правописание, так называемое «фонетическое».

Так в приказном порядке создавался украинский язык.

В ответ «Старорусская» партия стремилась приблизить галицко-русское наречие, очень близкое к церковнославянскому языку, к современному русскому литературному языку. Девизом Старорусской партии стало: «Бо Русь одна, як Бог один».

Историк М.Б. Смолин разоблачил мифы о Галиции как о главном центре чистого, без примеси чего-либо русского, «дистиллированного украинства»: «Многие люди, выросшие в Галиции, напротив, утверждают, что язык архангельских и вологодских жителей им гораздо более понятен, чем язык их "псевдоукраинских" сородичей из Полтавской губернии. Вышивки Прикарпатья очень похожи на олонецкие. Кстати, и в архитектурном плане бревенчатые дома Галиции никак не похожи на полтавские или винницкие мазанки, а скорее родственны все тем же северно-русским постройкам. Это отнюдь не говорит о том, что жители Полтавы или Винницы не являются русскими, это красноречиво подчеркивает лишь местный материал, из которого русское население строило свои жилища, и попутно общерусскость прикарпатского населения» [110].