Украина скаче. Том I

– Истинно так, ваше благородие и преподобие, и преосвященство и пузотрон.

Тут подошел Дмитрий Яруш, тоже воевавший в Чечне.

– Я против. Президента избирают, а потом благословляют, так что, владыка Говно, посторонитесь и не заводите нас в заблуждение.

На выручку снова пришел Яйценюх.

– Владыка Говнозар! Вы тут простынете, пойдемте со мной, погреетесь в баньке.

Владыка пошел следом за Яйценюхом. Тот повел его в подвал, потом они долго блуждали по подземелью, пока не нашли бордель. Три голеньких Афродиты, сразу окружили владыку. Одна попыталась сесть на выпирающее пузо, но не удержалась и шлепнулась под ноги высокопреосвященству. Владыка съел пять блюд на свином сале, долго икал, у него появилась отрыжка, а глаза стали закрываться.

– Э, нет, тут надо штаны снимать, – сказала блондинка, пытаясь найти ремень на брюках.

– Так у него сто одежек. Давай все снимай, мы посмотрим, что у тебя там.

Говнозар покорился. Но его мужское достоинство все ушло в брюхо, даже кончик не торчал.

– Девочки, он оперирован, ему вырезали детородный прибор.

– Надо заставить его языком поработать.

– Отставить, – приказал Яйценюх, совершенно обнаженный, присосавшийся к соску своей подруги. – Я за него плачу так, как будто он от вас все получил. А вы не наглейте, я в другой раз приведу вам Музычко, гиганта, у него до колен, он вас всех осчастливит. Владыка собирайся, если согрелся.

– Я бы еще тут погрелся, – сказал владыка.

– В другой раз, владыка.

25

Яйценюх брился, намывался, менял носки, потому что от них несло потом на километр, он готовился к встрече с президентом. В два часа дня президент ждал его в своей роскошной резиденции. Мало кому выпадала такая честь быть приглашенным к главе государства. У него проверили паспорт, сверили его фамилию со списком посетителей в этот день и пропустили в приемную. В приемной сидел молодой человек с короткими усиками, он встал, наклонил слегка голову, и что-то произнес. Яйценюху показалось, что тот произнес: шалом, Яцек.

– Хайль, – вскричал Яцек, – хайль! – и при этом высоко поднял руку.

– Виктор Федорович вас ждет, проходите, пожалуйста.

Перед ним открыли двери. Яцек или Яйценюх сразу увидел массивного, несколько насупленного человека, уткнувшегося в бумаги.

– Виктор Федорович, хайль! – произнес Яйценюх дрожащим голосом.

Виктор Федорович встал навстречу посетителю, протянул ему руку.

– Давайте без этого, без хайль. Это слово гитлеровских времен, вас тогда не было…те, кто произносил хайль, выискивал и уничтожал евреев – нещадно и беспощадно, – сказал Виктор Федорович, нахмурив брови, и уже был готов к более предметному разговору, но Яйценюх вдруг побледнел и весь затрясся.

– Я…не того, не думайте. Примите это за шутку. Знаете, евреи такой народ, они любят шутить. И я шутю, но в этот раз неудачно. Я не люблю немцев так же как и русских. Русские нас поработили, немцы нас освобождали…, хотя это так, пустые балачки.

Яйценюх окинул президента недобрым взглядом, сунул руку в карман брюк, чтобы нажать на кнопку записывающего устройства и величественно уселся в роскошное кресло.

– Господин Яйценюх, или Яцек! Вы знаете обстановку в городе, и я пригласил вас…

– Хотите передать булаву? Это снова еврейская шутка.

– Ну, зачем так сразу. Хотя я знаю: вы спите и видите себя в том кресле, в котором я сейчас сижу. Правда, по скудости вашего собственного образования, вы не знаете, что существует такая поговорка: тяжела ты, шапка Мономаха.

– И знать не желаю. Мономах – москаль, а я с москалями никаких дел иметь не хочу. Лидер нашей партии Юлия Капительман-Грегян, предложила палить в москалей из атомной пушки. Когда я бываю у Вашингтоне, этом великим городе и беседую с гениями всего человечества Нудельман-Нуланд, Кэрри, Бардаком, они говорят то же самое – жечь. Они, конечно, улыбаются москалям для отвода глаз, учат меня тому же, но я им даже улыбаться не могу.

– А американцам вы улыбаетесь, так?

– Не только улыбаюсь, я им ботинки чищу, блеск навожу и хочу, чтоб моя нация, как говорил в свое время Ющенко, делала то же самое. Вы не представляете, как это здорово. Вот нас трое Тянивяму, Клочка и я, ваш покорный слуга Яйценюх. Тянивяму влюблен в Гитлера и его наследников, Клочка – поклонник Германии, а я, Яйценюх, влюблен в американцев. А вы в кого? Вы в москалей влюблены – вот в чем разница между нами. Вы, Виктор Федорович, московский шпион, потому победа за нами. Украина, где находится? У Европе, значит, как Европа, так и мы. Прикажут мне янки жопу лизать немцам, буду лизать, куда денешься?

– Не лучше ли думать об Украине?

– Украина – тьфу. Пусть о ней думают американцы.

– Мы с вами давно знакомы, Арсений…, как вас по отчеству?

– Неважно. Говорите, зачем я сюда пришел.

– Так вот Арсений Давыдович…

– Петрович, черт возьми. Все думают, что я еврей, но это не так. А если и так, если мать проявила слабость с каким-нибудь Янкелем, то это не моя вина. По духу я украинец…

– Хотите занять мой пост.

– Придет время – займу.