Украина.точка.РУ (СИ)

– Дуй на второй этаж, и спусти мне пулемёт! – приказал капитан Игорь таким тоном, словно самое настоящее началось именно сейчас, и надо, чтобы были звонкий нерв и ярость битвы.

Его состояние мгновенно передалась Цветаеву, мало того, он безотчётно и с большим удовольствием подчинился капитану, потому что на ночной «охоте» не испытывал и малой доли тех ощущений, который охватили его в реальном бою, он вспомнил себе в Семёновке, когда их долбали, а потом они вышли и подожгли БТР, а один из бандерлогом сумел уйти, а он, и ещё один парень, с позывными «Дрёма», гнали его по посадке километра три-четыре, пока не нарвались на львонацистов в чёрном, и потом гнали уже их. С тех пор это звериное чувство самосохранения, когда речь идёт даже не о секундах, а о мгновениях, когда надо нырнуть, укрыться вскочить и отбиться, жило в нём и пробуждалось именно в такие моменты. А бандерлога того он снял отчаянной последней очередью, поэтому львонацисты в чёрном и были такими злыми, пока самого прыткого из них не подстрелил Сеня-снайпер. Дрёма в том бою поймал пулю от снайпера, а Цветаев – крепкое взыскание от Феррари: мол, нечего носиться, как угорелым, за майданутым, у нас каждый штык на счету. Но по глазам командира Цветаев понял, что Феррари доволен, очень доволен, что именно такие бойцы ему и нужны – нервные и заводные, а ругает, чтобы другим неповадно было, потому что не все были одинаково удачливыми. Дрёму, у которого разрывная пуля перебила руку, отправили в Ростов-на-Дону, а оттуда в – Питер, где были специалисты по микрохирургии конечностей.

Минуты две ещё было тихо. Должно быть, местные бандерлоги пришли со стороны трассы и, естественно, нарвались на растяжку. Бандерлоги приходили в себя, потом понеслось. Хорошо хоть дом оказался крепкой постройки. За это время Цветаев успел спустить вниз «печенег» и магазин к нему. Капитана Игоря он перетащил в угол с таким расчётом, чтобы он держал под огнём вход. Оставил ему пару автоматов с магазинами.

– Стой! – крикнул капитан Игорь. – Возьми «Машку».

– Старик, зачем мне «Машка»? – удивился Цветаев, потрясая «калашом».

Он уже стоял на лестнице, ему не терпелось пострелять.

– Возьми, возьми! – капитан Игорь протянул ему свою винтовку. Пришлось вернуться. Это его и спасло. – Здесь у меня сектор обстрела плохой, а тебе она больше пригодится, – сказал капитан Игорь.

А когда Цветаев уже был на лестнице, над головой грохнуло, не так уж сильно, но неприятно – граната из подствольника.

Цветаев взлетел на второй этаж, в углу, как раз там, где Цветаев намеревался расположиться, в стене торчал осколок, а комната была усыпана щепками. Он поставил крайние столы на бок и взял на прицел парк, благо, что окон был много и они смотрели на трассу. Бандерлоги осмелели, слава богу, что это не «чвашники», решил он и подумал, что первый раз не попадёт, но попал в того, который в наглую побежал поперёк дорожки ко входу в «Охотничий домок». Бронебойная пуля ударила его в бок и снесла в канаву, остались толчать только ноги. И так у Цветаева здорово получилось, что он сразу «почувствовал» «Машку». Хорошая, «Машка», похвалил он, прекрасная «Машка», добрая «Машка», верная «Машка». Недаром тебя любит капитан Игорь. А если так: Цветаев приподнял «Машку» на сошку и снова прицелился: теперь он мог стрелять под острым углом. Отдача только была непривычная, сильнее, чем у «калаша», и Цветаеву, привыкшему к лёгкому оружию, пришлось крепче сжимать приклад. Смущало с непривычки только три основных отличия: надо было вручную перезаряжать после каждого выстрела, магазин находился сразу за прикладом, а самое главное – предохранитель слева, а не справа, как на «калаше». Зато била «Машка», как противотанковое ружьё, хотя из противотанкового Цветаев ни разу не стрелял, а только видел, как это делается. Подбивали они тогда из этой древней техники не только БТРа, но и танки удавалось ослеплять.

Вначале он мало что замечал, даже через оптику: противник попрятался за деревьями и не высовывал носа, беспорядочно стреляя по окнам. Пули с визгом залетали под острым углом и рикошетили куда-то в перекрытие деревянного потолка. Это облегчало задачу, бандерлоги боялись не меньше Цветаева, только он их видел, а они его нет. Он различал то пятку, то плечо, не решаясь нажать на курок, чтобы раньше времени не выдать себя, поэтому взялся стрелять наверняка, навёл перекрестье так, чтобы поразить бандерлога, стоящего за деревом, и нажал на курок. Панорама в прицеле дёрнулась, однако, хорошо было видно, как тяжелая пуля с лёгкостью расщепила ствол липы. Бандерлог упал, у него по локоть оторвало рука, он катался по земле и дико орал, но никто не посмел утащить его в кусты. Парк перед «Охотничьим домиком» словно вымер. Бандерлоги не понимая, откуда стреляют, попрятались, как тараканы, наступила тишина. Главным достоинством «Машки» была её бесшумность. Толстый, массивный ствол, который вначале так не понравился Цветаеву гасил звук выстрела, пламя и отдачу, которая при таком большом патроне должна была быть сильнее.