Украина в глобальной политике

Поскольку Россия, чьи миротворцы контролировали линию разграничения, фактически выступала гарантом безопасности Абхазии и Южной Осетии, молниеносная операция по оккупации Южной Осетии, сопровождающаяся военным подавлением миротворческих сил, должна была вознести Саакашвили на пьедестал победителя не Южной Осетии, но России, а всему Кавказу – в первую очередь Абхазии (но и Армении тоже) – показать, что российские гарантии ничего не стоят. Что даже не сами США, а их заштатный союзник может с благословения Вашингтона перекраивать границы как ему угодно, не обращая внимания на Россию. Москва была бы унижена, Кавказ потерян. Высока была вероятность дестабилизации Северного Кавказа, где боевики «Имарата Кавказ» имели бы все основания воспрянуть духом. Снизился бы международный авторитет России, ее вес в СНГ, активизировалась бы внутренняя оппозиция. Ресурсы России оказались бы связаны на Кавказе и внутри страны, доверие населения к власти – подорвано. России стало бы просто не до Украины. Заодно такое катастрофическое поражение России в Южной Осетии с долей вероятности, близкой к 100 %, убедило бы абхазские элиты, что сопротивление бесполезно, Россия их не защитит, а значит, лучше капитулировать на условиях сохранения свободы и собственности.

Для абсолютной гарантии успеха время нападения было подгадано под Олимпийские игры в Китае. Расчет делался на то, что президент Медведев не осмелится принять решение о войне самостоятельно, а пока он свяжется с Путиным в Пекине, пока тот разберется, что к чему, пока согласуют действия, – время безнадежно уйдет.

В целом кампания была отлично проработана, если бы не одно «но» – российское руководство просчитало американо-грузинскую игру (как вариант – получило информацию о планах Вашингтона и Тбилиси) и поймало провокаторов на противоходе. Грузинам дали начать наступление. При этом первоначальная демонстративно вялая и растерянная публичная реакция российского руководства полностью соответствовала тому, что ожидали увидеть Грузия и США. Более того, накануне вторжения официальная Москва всеми силами давала понять, что ни под каким видом не допускает своего участия в гипотетическом вооруженном конфликте Грузии и Южной Осетии, а будет действовать исключительно дипломатическими средствами. В результате грузинское военно-политическое руководство в первые же часы боевых действий абсолютно потеряло осторожность и, с кавказской горячностью стремясь сильнее унизить уже, как ему казалось, поверженного противника (имея в виду, конечно, Россию, а не Южную Осетию), публично признало, что война – не ответ на некие обстрелы осетинами приграничных территорий, а заранее подготовленная «операция по восстановлению конституционного строя». Не стесняясь, в прямом эфире показали, как грузинские установки залпового огня бьют по Цхинвалу. Наконец грузинская армия атаковала российских миротворцев и завязала с ними бой.

Могу себе только представить, как неприятно были удивлены руководители Грузии, когда в первые же сутки после начала боевых действий услышали, что президент Медведев дал приказ провести операцию по принуждению к миру и что российские войска уже проходят Рокский тоннель. Если бы тоннель был блокирован грузинами, российской армии пришлось бы вести тяжелые, практически безнадежные бои с целью прорыва в Южную Осетию. Тяжелые потери были бы гарантированы, а результат – нет. Но эмоциональные грузины были настолько воодушевлены своим успехом в первые часы вторжения, что в одночасье проиграли и войну в поле (пропустив российские войска в Южную Осетию), и войну информационную, признавшись в том, что совершили агрессию и применили неконвенционное оружие против населенных пунктов и гражданского населения.

В поле, в наступательной группировке, грузинская армия проявила неспособность в процессе уже разворачивающейся операции перестроить боевые порядки и оказать эффективное сопротивление российским войскам, не имевшим превосходства ни в одном виде вооружений, кроме авиации и ВМФ. Армия, которую США создавали четыре года и бросили в бой там и тогда, где и когда, по их убеждению, сложились наиболее благоприятные условия, потерпела сокрушительное поражение, в считаные дни прекратив существование в качестве организованной силы. За это время грузинская армия (по официальным данным грузинской стороны) потеряла менее полутора тысяч человек (примерно 6 % своего списочного состава) убитыми, ранеными и пропавшими без вести, однако исчезла с поля боя, бросив остатки техники и снаряжения.