Украина в огне. Как стремление США к гегемонии ведет к опасности третьей мировой войны

Но все эти вопросы остались вне орбиты дискурса влиятельных СМИ, которые к апрелю 2014 года превзошли собственные достижения и потеряли связь с реальностью. И как и со случаем с перехваченным телефонным разговором Паэта-Эштон о личностях снайперов на Майдане, New York Times так и не сообщила о признании Нуланд о том, что США «вложили более пяти миллиардов долларов» в получение желаемого результата на Украине, хотя она сделала это признание в Вашингтоне и публично, когда еще шли протесты на Майдане[167]. Во время написания этой статьи все выглядело так, словно буквально за выходные 21–23 февраля в плененных западных мозгах произошло резкое переключение из положения «включено», в котором протестующие на Майдане представлялись приверженцами демократии и творцами истории, в положение «выключено», при котором протестующие на востоке Украины представлялись отнюдь не приверженцами демократии и творцами истории, а просто марионетками и приспешниками Путина. Такова была тенденция, которая не демонстрирует никаких признаков ослабления.

6. Россия как агрессор и нарушитель международных законов

Политический и медийный истеблишмент США выражал и шок, и недовольство из-за двух связанных событий в тогда еще украинской Автономной Республике Крым в течение первого месяца после переворота. Во-первых, члены правящих кругов заработали апоплексический удар из-за того, что Джон Керри назвал российским якобы «вторжением и оккупацией украинской территории» в последние дни февраля 2014-го, а Барак Обама — «явным нарушением» «международных законов»[168]. И второе — позже, 17 марта, из-за присоединения Россией Крыма после референдума, проведенного накануне, на котором избирателям был задан вопрос, поддерживают ли они «переход Крыма в состав Российской Федерации» или «восстановление конституции Крыма 1992 года и его нахождение в составе Украины»? При явке 83,1 % имеющих право голоса в Крыму 96,77 % из них проголосовали за первый вариант[169].

Но использование слов «агрессия» и «нарушение международных законов» в характеристике этих событий осложнялось еще и тем фактом, что Россия своими воинскими контингентами в конце февраля 2014 года давно и масштабно присутствовала в Крыму (т. е. на украинской территории), в том числе и в морском порту Севастополь на Черном море, равно как на базах армии и ВВС с персоналом численностью 22 тысячи человек. Так что в этом смысле Россия уже была в Крыму, и была она там с XVIII века, а что изменилось, так это не факт российского военного присутствия, а политическая диспозиция в отношении российского военного присутствия среди участников режима путчистов в Киеве и Вашингтоне. Более того, присоединение 17 марта произошло с минимальным насилием и без каких-либо свидетельств принуждения участников, даже при том, что события развивались стремительно и ситуация была весьма неопределенной. Возможно, самое важное состоит в том, что референдум выглядел похожим на идеи «самоопределения» и «исправления отделения». Так, в совещательном мнении 2010 года о случае с Косово Международный суд отметил, что «во второй половине XX века международные законы о самоопределении развивались таким образом, чтобы создать право на независимость для народов не самоуправляемых территорий и народов, подверженных иностранному покорению, доминированию и эксплуатации»[170]. Хотя и непризнанная большинством государств мира, российская аннексия Крыма могла стать предупреждением попыток режима переворота и полувоенных формирований с западной Украины снова захватить Крым силой. Но американский политический и медийный истеблишмент не мог обсуждать ничего этого. «Российская агрессия» — так звучал заголовок редакционной статьи в New York Times о событиях конца февраля. Джон Керри прошелся по этому поводу в утреннем новостном шоу в воскресенье. «Это невероятный акт агрессии», — сказал Керри на передаче CBS «Лицом к народу. — Это просто ошеломляющий, преднамеренный выбор президента Путина вторгнуться в другую страну. Россия нарушает суверенитет Украины. Россия — нарушитель своих международных обязательств. Россия — нарушитель своих обязательств по Хартии ООН, по Хельсинкскому договору. Это же нарушения обязательств по договору 1994 года в Будапеште. Вы не можете вот так запросто в XXI веке вести себя, как в веке XIX, вторгаясь в другую страну под совершенно надуманным предлогом»[171].