Украинская химера

Впрочем, было бы ошибкой изображать генерала Скоропадского исключительно как ставленника немцев. Он был отнюдь неглуп, амбициозен, имел определенную популярность в обществе и сам готовился к старту своей политической карьеры. Так как его интересы совпали с немецкими, то он принял предложение германской помощи для захвата власти. В дальнейшем он, несомненно, планировал вести свою игру и постепенно выйти из-под германской опеки.

28 апреля 1918 года в зал киевского Педагогического музея, где происходило заседание Рады, вошел немецкий патруль, который и разогнал это учреждение. По описанию присутствовавшего при этом Алексея Гольденвейзера, все происходило следующим образом: «Министерская ложа была в начале заседания полна, но постепенно большинство министров, в том числе Ткаченко и Жуковский, исчезли. Помню, как поразило меня в этот день осунувшееся лицо Ткаченко и лихорадочный блеск его глаз. Заседание все продолжалось, приближалось время перерыва, мы начинали уже уставать, и около 4 часов дня на трибуне появился Рафес… С лестницы донесся шум, дверь в зал растворилась, и на пороге появились немецкие солдаты. Несколько десятков солдат тотчас вошли в зал. Какой-то фельдфебель (потом выяснилось, что это был чин полевой тайной полиции) подскочил к председательскому креслу и на ломаном русском языке крикнул: «По распоряжению германского командования объявляю всех присутствующих арестованными. Руки вверх!» Солдаты взяли ружья на прицел. Все присутствующие встали с места и подняли руки… Грушевский, смертельно бледный, оставался сидеть на своем председательском месте и единственный во всей зале рук не поднял. Он по-украински говорил что-то немецкому фельдфебелю о неприкосновенности прав «парламéнта», но тот еле его слушал. Немец назвал несколько фамилий, в том числе Ткаченко и Жуковского, которые приглашались выступить вперед. Никого из названных в зале не оказалось. Тогда всем депутатам было предложено перейти в соседнюю комнату; при этом в дверях залы заседания солдаты ощупывали нас, ища оружия.

Мы столпились в указанном нам помещении. Комизм положения невольно настроил всех юмористически. Обсуждали вопрос, что же с нами будет — поведут ли в тюрьму или, может быть, вышлют в концентрационный лагерь?.. Наше сидение взаперти продолжалось не больше часу. Вдруг двери на лестницу раскрылись, и кто-то грубым и насмешливым тоном крикнул нам: «Вон! Расходись по домам!» Мы спустились по лестнице вниз. На улице, у входов в здание Рады, стояли броневики и пулеметы. Толпа любопытных глазела на пикантное зрелище. Мы разошлись по домам…»

На следующий день, 29 апреля, в Киеве прошел Хлеборобский конгресс, собравший несколько тысяч делегатов из восьми губерний. Мнение большинства выступающих было однозначным: Центральная рада не может обеспечить нормального функционирования государства, она обанкротилась, и ей на смену должна прийти сильная единоличная власть — гетман, который наведет порядок в стране. По немецкой указке и под бурные аплодисменты на эту должность был избран генерал русской императорской армии, потомственный дворянин Павел Скоропадский. УНР была переименована в Украинскую державу. Центральная рада была объявлена распущенной, а ее законы отменялись. Вскоре было сформировано новое правительство, большинство министров которого были беспартийными специалистами.

После разгона Рады люди Скоропадского взяли под свой контроль основные учреждения столицы, нейтрализовав возможные выступления сторонников УНР. Во время этого переворота погибло всего трое гетманских офицеров, так что можно сказать, что все это произошло практически бескровно.

Пока в Киеве менялась власть, остальная страна оставалась спокойной. Приход гетмана в обществе был воспринят без особых эмоций.

Вскоре над бывшим премьер-министром Всеволодом Голубовичем и его подельниками по похищению банкира состоялся суд, на котором обвиняемые признали свою вину и были осуждены.

Первым же указом гетман восстановил права частной собственности и разрешил свободную куплю-продажу земли. Также специальной грамотой гетман приказал крестьянам немедленно возвратить помещикам конфискованные у них земли и инвентарь. Крестьянам приказывалось немедленно прекратить использовать помещичьи владения, сенокосы, пастбища и лесные угодья для собственных нужд. Это создало правовые основания для возвращения отобранной во время революции крестьянами земли и имущества помещикам. Эти меры были крайне непопулярны в широких крестьянских массах и приводили к росту пробольшевистских настроений. Но правительство жестко держало курс на поддержку помещиков и зажиточных крестьян (кулаков), которые при поддержке немецких отрядов возвращали свое разграбленное имущество и расправлялись с противниками.