Украинская химера

К концу семидесятых годов наметился спад темпов роста экономики СССР. Так, Т.И. Заславская[118] отмечала, что в восьмой пятилетке (1966–1970 годы) среднегодовой прирост национального дохода составлял 7,5 %, в девятой — 5,8 %, в десятой он снизился до 3,8 %[119]. Комментируя эти цифры, критики советской системы говорят о кризисе планового хозяйства. Однако нужно помнить, что с развитием страны темпы роста экономики неизбежно замедляются. Это связано с тем, что чем богаче страна, тем больше в абсолютных показателях оказывается каждый следующий процент роста. Например, один процент экономического роста германской экономики в денежной форме составит больше, чем 20 % роста украинской экономики. Так что все было вовсе не так плохо, как любят изображать антисоветчики. Разумеется, в каждом обществе есть те, кто будет критиковать власть, даже если правитель «будет счастливее Августа и лучше Траяна». Не был исключением СССР, где в шестидесятых годах возникло движение так называемых диссидентов[120]. Однако на Украине число диссидентов было так незначительно, что говорить о каком-то их влиянии на общество не приходится. Из наиболее известных украинских «борцов с режимом» можно отметить убежденного социалиста генерал-майора Петра Григоренко, боровшегося с засильем номенклатуры и добивавшегося возврата к «ленинским принципам», и журналиста Вячеслава Черновола, выступавшего против власти с позиций национализма и антикоммунизма[121].

Хотя средний уровень жизни граждан УССР семидесятых годов сегодня большей части украинцев показался бы очень привлекательным, изображать СССР раем на земле было бы некорректно. Разумеется, в стране были свои проблемы. Публично выступать с критикой господствующей идеологии значило поломать себе карьеру. Открыто исповедовать религию означало быть белой вороной и оказаться под прессингом государства. Частный бизнес был загнан в подполье, а зарплаты различных категорий работников были весьма усреднены[122]. При Сталине опасность последнего пункта понимали, и поэтому существовала серьезная дифференциация зарплат: инженеры, ученые, офицеры зарабатывали в разы больше, чем простые труженики. Однако после смерти «отца народов» власть начала проводить «уравниловку», что привело к плачевным результатам. Возможно, это и было одной из причин кризиса советского строя. Ведь когда инженеры и ученые стали зарабатывать меньше продавцов и рабочих, то техническая интеллигенция (а это наиболее образованный и деятельный класс любого общества) стала отворачиваться от Компартии[123].

Тем более что сама Компартия стала стремительно разлагаться. Ведь, по сути, коммунисты обладали всей полнотой власти в стране, но при этом партия юридически не несла никакой ответственности, так как формально государством руководили советские чиновники. Хотя на деле сугубо партийный орган ЦК КПСС мог вмешиваться в дела Совета Министров, и не просто вмешиваться, а заставлять номинальное правительство вести страну туда, куда этого хотели большевики. Если в двадцатые-тридцатые годы тотальный партийный контроль над специалистами, оставшимися на постах с царских времен, еще был как-то оправдан, то в послевоенные годы получилось, что государственные и партийные органы власти дублировали друг друга. Ненормальность такой ситуации понимали еще в сороковые годы. Сталин на XIX съезде КПСС даже предпринял попытку ограничить власть партии, которая должна была заниматься идеологией, оставив управление народным хозяйством специалистам. Однако после смерти Иосифа Виссарионовича Коммунистическая партия опять стала над государством.

Когда ушли в прошлое сталинские чистки партийных рядов, должности в структуре КПСС и ее филиалов превратились в теплые местечки, куда пошли искатели легкой жизни. Демагоги и лицемеры разлагали партию и одновременно убивали веру в идею коммунизма в народе, ведь люди видели разницу между декларируемыми ценностями и реальным положением дел. К тому же социологам давно известен тот факт, что со сменой поколений меняются и господствующие идеи. То, что было свято и значимо (в нашем случае коммунизм, прекращение эксплуатации человека человеком, интернационализм), уже через два поколения превращается в отвлеченные символы, о приверженности к которым говорят, но в которые не верят. К тому же коммунизм как общественная теория не развивался, застыв на уровне начала века. Соответственно он устаревал, не успевал за изменением общества, а значит, переставал давать ответ на вызовы нового времени.