Украинская Повстанческая Армия

Впрочем, и Ярослав Сватко не является первым, кто начал «научно обосновывать» эту мысль. Еще в середине 1990-х гг. она высказывалась Анатолием Кентием и Георгием Папакиным в публикации «Стратегія “двофронтової” боротьби ОУН — УПА у 1941–1944 рр.»[377] Они первые заговорили о возможности рассматривать ОУН и УПА как организацию, участвовавшую в антифашистской борьбе. Позже эта же мысль прозвучала в работе Николая Слободянюка «Антифашистское движение сопротивления в Южной Украине (1941–1944 гг.)»[378]. Исходя из поставленной задачи — фальсификация истории Второй мировой войны и роль в ней вооруженного националистического западноукраинского подполья, — они подменили термин «сотрудничество» на «пассивное сопротивление» фашистским оккупантам. «Советские, некоторые украинские и российские историки отказываются считать ОУН и УПА участниками антифашистской борьбы, обвиняя их в пассивности сопротивления фашистским оккупантам, контактах и договоренностях с ними…»[379] Согласитесь, что налицо жонглирование терминами, прямая подмена понятий. А слова «пособник» и «антифашист» — синонимами не являются. В пассивном сопротивлении нацистам УПА никто и никогда не обвинял. Их уличали в пособничестве немецким оккупационным властям.

Сформулировав новый термин «пассивное сопротивление», западноукраинские историки пояснили, что сопротивление было пассивным, во-первых, дабы не провоцировать оккупантов на массовые карательные акции против мирного населения, во-вторых, для сохранения собственных кадров и выжидания подходящего момента для вооруженного выступления, в-третьих, украинские националисты считали вредным совершение массовых вооруженных акций, экономических диверсий против немцев, поскольку это усиливало главного врага — СССР[380].

Действительно, менее активных антифашистов история Второй мировой войны не знает!

Аналогичным образом украинские историки пытаются подменить устоявшееся понятие «волынская резня» терминами: «Холмско-Волынская трагедия», «польско-украинский конфликт», «братоубийственная гражданская война», «антипольская акция ОУН(б) и УПА» и др. В обоснование использования терминов Владимир Вятрович и другие утверждают: главными «объектами атак со стороны УПА были отряды Армии Крайовой»; «нападениям подверглись только те села, которые охраняли сильные вооруженные формирования»; «волынский конфликт не является межнациональным, т. к. межнациональный конфликт возможен лишь между равноправными нациями»; это было «восстание против трех оккупантов», «война между соседними нациями, в ходе которой обе воюющие стороны совершили равнозначные военные преступления» и т. д. Они пытаются доказать, что «волынская резня» — польско-украинский вооруженный конфликт, фактически — «война в войне», проявление «безграничной жертвенности и героизма украинской нации, аналогов которым в мировой истории не так уж много»[381].

Приведенные выше документы свидетельствуют об обратном. Жертвы — мирное население: старики, женщины, дети. Цель «этнической чистки» — уничтожение польской национальной группы на определенной территории. А значит, военнослужащие Украинской повстанческой армии переступили черту, отделяющую солдата от бандита-убийцы. А коль так, разговор идет о «геноциде» по образцу нацистского Холокоста.

В завершение скажем, что основными современными способами фальсификации истории обозначенной проблемы являются: подмена архивных документов сомнительными фактами из мемуаров, дневниковых записей участников Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии, которые по определению не могут носить объективный характер, поскольку их движение потерпело поражение; «новое» прочтение и на этой основе осознанное искажение материалов, доступных для изучения архивных источников; придание издававшимся националистическим подпольем газетам, журналам, брошюрам, листовкам значимости исторических документов; открытая подмена понятий, несущих основную смысловую нагрузку; исключение альтернативных точек зрения в исследованиях; попытки актуализации событий в западных областях Украины в 40—50-е гг. XX в. до уровня националистической борьбы против России на современном этапе.

Заключение

Без малого 70 лет назад митрополит Галицкий Андрей Шептицкий охарактеризовал гитлеровский оккупационный режим как «режим дьявольский». Такую оценку нацисты, безусловно, получили по заслугам. Тяжесть их преступлений против украинского и иных народов велика. Ничто не может оправдать или обелить содеянное ими на оккупированных территориях Польши, республик бывшего Советского Союза… Преступления против человечности не имеют срока давности. Нацисты и их прислужники навечно останутся в истории как нелюди, присягнувшие дьяволу.

Пугает, обескураживает то, что сегодня у фашистов и их пособников появляется все больше и больше адвокатов. Тех, кто готов оправдывать чудовищные преступления и ужасных злодеев, искажая ради этого историческую правду.