Украинская революция. 1917-1918

Атмосфера изменчивости и неясности вокруг официальных военных целей Германии в значительной степени способствовала успешной деятельности сторонников различных политических направлений, стремившихся повлиять на «остполитик» рейха. Термин «направление» употребляется здесь несколько произвольно, поскольку такие группы активистов не были оформлены организационно, а их руководителей и участников не всегда можно четко определить. Тем не менее можно выделить пять основных направлений или концепций:

1. Экспансионистское направление, наиболее тесно связанное с идеей «Дранг нах остен» (бросок на Восток).

2. Проект «Средняя Европа» (или проекты).

3. Польское направление, которое в некотором отношении являлось частью концепции «Средняя Европа».

4. Восточноевропейское направление, ориентированное на политику так называемых пограничных государств.

5. Русское направление, сторонники которого отстаивали идею единства и неделимости России и естественного продолжения этой идеи — тесного сотрудничества с великим восточным соседом Германии — концепцию, имеющую глубокие корни в сознании немцев.

Наиболее динамичная сила (в рамках аннексионистского направления) — пангерманисты, объединявшиеся вокруг партии Отечества. Они проявляли особую активность в продвижении идеи «Дранг нах остен». В меморандуме, представленном Бетману Гольвегу в сентябре 1914 года, лидер пангерманистов Хайнрих Класс призывал правительство Германии следовать смелому плану, предусматривающему создание независимой Украины, которая поддерживала бы тесные связи с Германией и имела бы с ней общую границу. Хотя канцлер не отреагировал на эти призывы и распорядился положить меморандум под сукно, пангерманисты не отказались от продвижения важного проекта для Востока.

Влиятельная сила в начале войны — пангерманисты — не являлась таковой в германской политике конца 1917 года. Их влияние вообще трудно определимо и нередко преувеличивается. Согласно данным некоторых ранних исследований, германское правительство сочувствовало аннексионистским планам пангерманистов. Фишер, определяющий число пангерманистов в 25 тысяч человек, утверждает, что эта группировка оказывала во время войны постоянное и сильное влияние на все аспекты политической, социальной и культурной жизни Германии. Однако Альфред Крук, который исследовал эту проблему гораздо основательнее, чем Фишер, довольно убедительно показал, что канцлеры Германии военного времени — Теобальд фон Бетман Тальвег, Георг Микаэлис, Георг фон Хертлинг, князь Максимилиан Баденский — твердо противостояли давлению пангерманистов, которое оказывалось на них во время войны. Более того, пангерманистам не давали даже донести свои взгляды до кайзера Вильгельма II, не говоря уже о привлечении монарха на свою сторону. Также не увенчались успехом их попытки в октябре 1917 года убедить генерала Эриха фон Людендорфа взять на себя диктаторские полномочия, несмотря на то что он нередко разделял взгляды пангерманистов.

Согласно взглядам Генри Корда Мейера, американского исследователя, долго изучавшего эту проблему, идея «Средней Европы» «играла подчиненную роль в официальных военных целях Германии и встречала сопротивление большинства военных и дипломатических лидеров Габсбургской монархии». Она представляла собой план экономического сообщества, основу которого должен был составить таможенный союз Германии и Австро-Венгрии с присоединением в последующем большинства малых и средних государств Европы. Мейер также пришел к заключению, что «только германский МИД постепенно проявлял искреннюю заинтересованность в какой-то форме среднеевропейской экономической интеграции». Фриц Фишер в своем более позднем исследовании, основанном на германских архивах, придает гораздо большее значение агитации за «Среднюю Европу», включающую малые восточноевропейские государства между Германией и «усеченной Россией». Бетман Гольвег, согласно утверждениям Фишера, неоднократно вел речь о ней и рассматривал как мощный фактор в формировании военных целей рейха. Согласно точке зрения Фишера, и Бетман Гольвег, и Рихард фон Кюльман (статс-секретарь канцлера по международным делам) рассматривали «Среднюю Европу» как наиболее удобный путь укрепления силовой позиции Германии на континенте и как предпосылку проведения рейхом «мировой политики». Штерн, изучая дневник Рицлера, пришел к такому же основному выводу. Тот целиком разделял убеждение Бетмана, что «такой новый порядок в Европе обещал больше постоянства, чем откровенная аннексия чужой территории». Рицлер также допускал, что «Средняя Европа» «была европейской маскировкой нашей воли к власти».