Начали плодиться невероятные слухи. Что трупы тайно хранят в морге или на хладокомбинате. Родственники погибших ходили проверять эти предприятия и ничего не нашли. Обстановка в Кемерово накалялась. Учитывая, что это регион одновременно сибирский и шахтерский, мужики были готовы взяться за оружие уже на втором митинге. По мнению горожан, несколько критических дней Кемерово просто бурлило. Город был в шаге от стихийного бунта, который начался бы, если хотя бы один факт подтвердился. Однако никаких сокрытий смертей не обнаружилось, все следственные процедуры проходили публично. В итоге постепенно город успокоился, несмотря на траур и горе.
Одновременно с этими событиями украинский пранкер Евгений Вольнов выкладывал оригиналы своих «розыгрышей» — то, как он звонит от имени сотрудника МЧС в судмедэкспертизу и убеждает, что скоро привезут около 300 трупов. Одновременно Вольнов был владельцем десятков популярных городских пабликов ВК — российских, белорусских, украинских. По этой сети и начали разгоняться самые мрачные панические слухи из Кемерово.
В этом примере важно совпадение двух факторов — страшной трагедии, которая сама по себе является психологическим ударом для города и жителей, а также технологии, профессионально примененной пранкером.
Кстати, не надо обольщаться — Вольнов вовсе не простой пранкер. Сейчас этот персонаж профессионально занимается восстановлением репутации сайта «Миротворец» — одного из самых мерзких порождений Евромайдана. «Миротворец», если кто забыл, — это публичный реестр врагов Евромайдана и украинских нацистов. В нем указывают все персональные данные, включая адрес места жительства, после чего начинаются угрозы и шантаж. В некоторых случаях, как с писателем Олесем Бузиной, после попадания на «Миротворец» можно и не выжить. Сейчас Вольнов — в числе первых борцов с «российской агрессией», хотя и уроженец Донецка.
Думаете, случайно украинский пранкер, близкий к нацистским проектам вроде «Миротворца», занимался когнитивными ударами по сибирской глубинке? Полагаете, это был пранк ради хайпа? Вовсе нет.
Вольнов дал политическую оценку своим действиям:
Итак, это не розыгрыш и не провокация, а вполне осознанный акт медиатерроризма.
В прецеденте с «Зимней вишней» и Вольновым важно не нравственное падение последнего, а то, как эффективно преодолевают границы технологии когнитивной войны.
Понятно, что в связи с трагедией был особый случай естественного напряжения в обществе, а украинский пранкер лишь попал в больное место. Но сути это не меняет. Виртуальная реальность на несколько дней затмила физическую, целый город полыхал ненавистью и был готов взорваться.
С началом спецоперации количество медиаатак на российское общество, подобных кемеровской, увеличилось. Звонки женам военнослужащих, пытки и расстрелы на видео, фальшивые переговоры и т. п. Все это — удары в когнитивной войне, уже открытые и яростные. А провокация Вольнова в Кемерово была разминкой перед боем.
Главная цель когнитивной войны — подорвать доверие между обществом и государством. Государство не сможет сосредоточиться, если у него в тылу будет полыхать общество.
Принцип № 4. Когнитивная война и «тусовочка»
Немаловажным фактором устойчивости к когнитивным войнам является окружение. Если твои знакомые стали слишком много говорить о Навальном и Дуде, это повод сменить круг общения, а не начать думать о Навальном и Дуде.
Нездоровый фактор, ослабляющий устойчивость к когнитивным войнам, — «тусовочка». Особая форма социальной организации, из области ярмарок тщеславия. Чаще всего время на «тусовочки» есть либо у рантье, либо у людей свободных профессий. Такой псевдобогемный тип коммуникации становится питательной средой для когнитивных войн. А из «тусовочки» яд когнитивной войны проникнет в обывателя, который раскрыв рот следит за ней. Потому что вести псевдобогемный образ жизни у обывателя нет времени или средств, а очень хочется.
Берегитесь когнитивных войн — избегайте мышления «тусовочки».
Почему все-таки побежала «элитка»
Мы вкратце ознакомились с теорией и практикой когнитивных войн. Полученной информации мало для того, чтобы судить о процессах в обществе, но достаточно для того, чтобы описать социальное поведение отдельных групп.