Украинский нацизм. Исторические истоки

Мифологема № 20. Непрекращающаяся российская агрессия против Украины в постсоветский период, «агенты Кремля».

На Украине весь постсоветский период существовала российская «пятая колонна». Ставленниками Москвы являлись будто бы Л. Кучма и В. Янукович. Российский газовый шантаж преследовал цель лишить Украину суверенитета[533].

Реальность была иной. На Украине действовали не российские агенты, а агенты Запада. Прямое доказательство их деятельности — организация двух «цветных революций»: 2004–2005 и 2014 годов. Современная Украина лишь номинально суверенна и находится под внешним управлением Запада.

Мифологема № 21. Действия Российской Федерации в 2014 и 2022 годах осуществлялись в противоречии с международным правом и волей населения Крыма и Донбасса.

Россия будто бы осуществила вторжение на Украину, поправ систему международного права. Крым и Донбасс должны безоговорочно находиться в юрисдикции Украины[534].

Действия России в реальности не противоречили системе международного права, так как исходили, во-первых, из принципа реализации права наций на самоопределение и, во-вторых, из права вмешаться при угрозах геноцида и гуманитарной катастрофы[535].

Мифологема № 22. Россия Россией не является, а есть Московия.

Президент Украины поддержал инициативу переименования России в официальных украинских документах в «Московию». Российские комментаторы оценили это преимущественно как проявление безумия. Появилась шутка, что Украину в таком случае следует называть Под-московием. Гротескность восприятия поступившей информации об инициативе Зеленского не позволила должным образом оценить того, что она встраивается в общий стратегический курс ведущейся против России «войны памяти»[536].

Именование русских «москалями», а России — «Московией» утвердилось в среде зарождающегося украинского национализма еще в XIX веке. Еще ранее эта маркировка России и русских возникла в польском движении за восстановление Речи Посполитой. Стратегия польских националистов состояла в том, чтобы вернуть в перспективе «восточные кресы» (белорусские и малоросские области). Сделать это было возможно только при внушении идеи отличия малоросской идентичности от великорусской.

Препятствием на пути националистической пропаганды была история, в частности факт единой восточнославянской общности Древней Руси. Мешали в данном случае и сами названия — русские и Россия, — генезисно связанные с Русью. Тут и было найдено решение: русские будто бы русскими в действительности не являются. Потомки финнов и монголов присвоили себе чужое имя и назвали свою страну Россией. Разоблачая эту узурпацию имени, было бы правильно называть русских «москалями», а Россию — «Московией». Характерно, что концепт появился в то время, когда Москва столицей Российского государства уже не являлась. Под обоснование нерусскости Московии были рекрутированы историки — украинские националисты. Никогда не существовавшему государству — Украине-Руси — была отведена роль фундамента украинского нациестроительства. Сообразно с этой мифологемой и прозвучали слова А.Н. Арестовича, который в развитие инициативы Зеленского о переименовании России в «Московию» поставил вопрос о возвращении Украине мифического названия «Украина-Русь».

Дает ли Зеленскому какие-то политические дивиденды переименование России в «Московию»? Есть, вероятно, несколько соображений в логике украинского режима в пользу этой инициативы.

Во-первых, этим шагом русские, проживающие на территории Украины и поддерживающие киевский режим, отделяются от русских, проживающих в России-«Моско-вии», а также от украинских русских (и те и другие суть москали).

Во-вторых, подрываются перспективы реинтеграции под лозунгом русского мира или российской цивилизации со стороны России, амбиции которой ввиду того, что она в действительности не Россия, а «Московия», нелегитимны.

В-третьих, заявляются претензии на российские территории, а в самой России подталкивается распадный процесс и сепаратисткое движение в той логике, что «Московия» должна вернуться к границам Московского княжества.

В-четвертых, искусственно достигается эффект регионализации России, восприятия ее как удельного княжества, а не евразийской державы.

В-пятых, нивелируются достижения, ассоциируемые с Россией и русской культурой в мире и на Украине.

«Войны памяти», что важно констатировать, являются сегодня одной из важнейших компонент глобальной гибридной войны. Другая констатация — очередное подтверждение националистичности современного украинского режима, преемственного в применяемых идеологе-мах и мифологемах прежним поколениям националистов на Украине.