Украинский шанс для России

Тысячи, а может, десятки тысяч хотят эмигрировать, но часть из них тоже поворачивает домой. Меняется отношение к власти. Слышна критика, посмеиваются над Путиным, над его образом эдакого русского супермена, обнаженного по пояс.

Это уже новое поколение.

Я уверен, что, даже если сейчас наступит эра Путина – и немного квазиимперская и квазиевроазиатская, – у него ничего не получится.

Это тоже интересно, как он развивает эту тему. Путин не знает, какие истоки у этой теории. Они берут начало в 1920-е годы, когда русская эмиграция пыталась создать антикоммунистическую идеологию без связей с Российской империей, чтобы втянуть в это не только российские территории.

И я думаю, что россияне, которые все больше чувствуют себя окруженными (пусть это и крупнейшая страна в мире), с одной стороны, Китаем, а с другой – Западом, понимают: их будущее возможно лишь в одном направлении – на Западе.

А это неизбежно ведет к фактическому признанию независимости Украины и вероятности того, что она, несмотря на все «покачивания» из стороны в сторону, будет двигаться в направлении Запада.

Нет, не затем, чтобы вступить в НАТО. А просто чтобы быть частью этого мира, который привлекательнее, интереснее и притягательнее.

У России есть надежда

(из интервью З. Бжезинского «Newsweek Polska»,

Польша, 29 декабря 2011 г.)

– Когда 20 лет назад в Кремле спускали красный флаг, велись речи о конце истории. История не закончилась, а идеологический триумф Америки и победа рынка над плановой экономикой не только не усилили позицию Запада, но и ускорили его эрозию. Сейчас пошатнулся Европейский Союз. Выстоит ли он?

– Я оптимист. Германия и Франция, наконец, продемонстрировали то, чего не хватало Европе с начала кризиса – а именно лидерство. Опасения, что Германия займет в новой конструкции доминирующую позицию, необоснованны, хотя немцы должны по понятным причинам чутко прислушиваться к чувствам и интересам других стран. Но в сто раз важнее нечто другое: кризис, который переживают Европа и Америка, разворачивается в драматически меняющемся мире, который раздирают новые противоречия.

– А одновременно этому новому миру нужны традиционные сильные державы, так как глобальные последствия их скоропостижного угасания никому не сулили бы ничего хорошего.

– Запад сегодня не уверен в собственных ценностях. Соединенные Штаты попали в фискальный тупик и быстро превращаются в страну с самым неравномерным и несправедливым распределением доходов. Америке – еще недавно доминировавшему на мировой сцене игроку – может не хватить силы и энергии для выстраивания архитектуры нового мирового порядка. Ее роль в этом нестабильном мире зависит от того, как она справится с внутренними проблемами.

– Так что нам стоит быть готовыми к массе сюрпризов. Удивила ли вас 20 лет назад внезапная кончина извечного врага – СССР?

– Нет. После победы «Солидарности» на выборах в Польше, падения Берлинской стены, избрании Леха Валенсы и Вацлава Гавела на должность президентов, обретения независимости Литвой, Латвией и Эстонией осенью 1991 года стало ясно, что дни империи сочтены. Для меня референдум на Украине и произошедшая вскоре после этого встреча «тройки» Ельцин – Кравчук-Шушкевич – лидеров России, Украины и Белоруссии – в Беловежской пуще означали де-факто распад СССР. Спуск красного флага в Кремле был уже формальностью, за которой было приятно наблюдать.

– Как вы, человек, которого в течение десятилетий считали в Кремле публичным врагом номер один, ее восприняли: с ощущением триумфа или, скорее, облегчения?

– С чувством глубокого удовлетворения, что, наконец, наступило то, что не наступило в 1945 году – свобода. После распада СССР я сразу же пришел к выводу, что следует безотлагательно начать усиливать независимость Украины. Возможно, с объективной точки зрения, это не было тогда самым важным, но мои мысли пошли тогда в этом направлении.