Украинский вопрос” в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века)

15 ГАРФ, ф. 109, оп. 50, ед. хр. 85 (1875 г.). Л. 38.

16 «Просвита» действительно получала от галицийского сейма регулярные субсидии — в это время часть польских политиков в Галиции начинает целенаправленно поддерживать так называемых народовцев, сторонников отдельной украинской идентичности, против москвофилов, считавших галицийских русинов частью большой русской нации.

17 Цит. по: Науменко В. До історії указу 1876 року про заборону українського письменства // Украина. Май. 1907. С. 141—145.

18 РГИА, ф. 1282, оп. 1, ед. хр. 352. Л. 66—67.

19 РГИА, ф. 1282, оп. 1, ед. хр. 352. Л. 70.

20 Там же. Л. 105—105 об.

21 Тимашев несколько лет прослужил в Киеве начальником штаба кавалерийского корпуса.

22 Дневник П. А. Валуева... Т. 2. М., 1961. С. 127.

23 ГАРФ, ф. 109, оп. 50, ед. хр. 85 (1875 г.). Л. 56.

24 Там же. Л. 57; Савченко Ф. Заборона... С. 94.

25 ГАРФ, ф. 109, оп. 50, ед. хр. 85 (1875 г.). Л. 59.

26 ГАРФ, ф. 109, оп. 50, ед. хр. 85 (1875 г.). Л. 58.

27 Савченко Ф. Заборона... С. 93.

28 См.: Салтыков-Щедрин М. Е. Дневник провинциала в Петербурге. М., 1986. С. 97.

29 Валуев П. А. Дневник 1877—1884 гг. С. 192.

Глава 10 «Исполнение» Эмского указа

Первая попытка «отыграть назад» была сделана Тимашевым сразу же после получения окончательного варианта Эмского указа. Из документов неясно, какие именно шаги были предприняты. Но ясно, что они предпринимались, поскольку 27 мая товарищ (заместитель) министра внутренних дел кн. Н. А. Лобанов-Ростовский отправил своему шефу, находившемуся как раз в Киеве, секретную телеграмму: «Я полагаю приостановиться какими бы то ни было распоряжениями относительно Киевского Отдела впредь до получения сообщения Вашего Высокопревосходительства по сему предмету». (1) Вероятно, Лобанов-Ростовский был в курсе первоначальных планов Тимашева и теперь ждал, не удастся ли министру, а вернее всего, самому Константину Николаевичу убедить царя изменить решение. В телеграмме, которую сопровождавший Тимашева правитель канцелярии МВД Л. С. Маков отправил в Петербург своему заместителю С. С. Перфильеву 6 июня, говорилось: «Доложите князю, что господин министр просит приостановить исполнение по известному журналу Совещания до его возвращения». (2) Значит, Тимашев действительно ждал результатов каких-то неизвестных нам хлопот и, сознавая, что пауза затягивается, счел нужным подтвердить Лобанову-Ростовскому необходимость тянуть время. Только 6 июля, через полтора месяца после указа, распоряжение о закрытии КГО было передано киевскому гражданскому губернатору Гессе — все усилия спасти Отдел оказались тщетны. (3) Дондуков-Корсаков уехал в это время из Киева, чтобы не участвовать в закрытии любимого детища.

Не менее интересные события происходили и с распоряжением о высылке из края Драгоманова и Чубинского. (4) Драгоманов, слухи о грядущей высылке которого ходили с 1875 г., еще в феврале уехал за границу. Дондуков-Корсаков, к которому Драгоманов пришел просить паспорт, своей волей выдать его не мог, потому что Драгоманов состоял уже тогда под надзором полиции. Но генерал-губернатор отправил депешу Потапову, и тот 10 января подписал разрешение, а уже на следующий день канцелярия киевского генерал-губернатора с небывалой для русской бюрократии оперативностью выдала Драгоманову заграничный паспорт. (5)

Чубинского тоже в беде не бросили. 2 августа Дондуков-Корсаков отправил исполнявшему тогда обязанности министра внутренних дел Лобанову-Ростовскому пространное письмо с просьбой разрешить Чубинскому остаться на полгода в Киеве в связи с тем, что тот «занят управляющим сахарного завода». (6) Уже через неделю Лобанов-Ростовский сообщал о разрешении задержаться на 3 месяца. Хлопоты на этом не прекратились, и 26 ноября царь, оставив в силе решение о высылке, разрешил Чубинскому жить в столицах, что позволило ему из Киева сразу переехать в Петербург. (7) Чубинский был принят на службу в Министерство путей сообщения, и в начале 1879 г. после настойчивых ходатайств министра путей сообщения адмирала К. Н. Посьетта и с согласия нового киевского генерал-губернатора М. И. Черткова он смог вернуться на Украину. (8) Тогда же, весной 1879 г., в должности мирового посредника был восстановлен и шурин Драгоманова П. А. Косач, но, по просьбе III отделения, не на прежнем месте в Новоградволынске, где у жандармов не было офицера для слежки, а в Луцке. (9) Таким образом, персональные репрессии, вызванные Эмским указом, затронули весьма ограниченный круг людей и не были продолжительными.