Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Это время изображалось поистине «царством тьмы». Унификация церковной жизни (создание общего пантеона святых, приведение служб к общим церковным нормам) вызывали негодование и трактовались как насильственная русификация, уничтожение украинских обычаев и традиций[686]. РПЦ автокефалисты обвиняли в корысти, царепослушании, в том, что она нарушила многие каноны и забыла свое предназначение. Провозглашение автокефалии преподносилось как законный шаг по восстановлению в прошлом независимой украинской церкви, как освобождение от «обрусительства и российского церковного империализма», делавших из «украинцев» «янычар» и «малороссов», и как восстановление утраченного духа христианской любви[687]. Из постулата о необходимости возвращения к «истинным» корням вытекала необходимость украинизации – возрождения украинского языка как языка богослужений, возрождения (а по сути, создания новых, выдаваемых за древние) украинских обрядов, песнопений и т. д.

Вопрос о языке богослужения был основным не только в идеологии УАПЦ и в ее практической деятельности, но и стал отличительной чертой национальной самоидентификации ее прихожан. Церковнославянский язык (не русский!) оказался главным препятствием на пути утверждения «национальной» церкви. Автокефалисты были убеждены, что «родной язык – путь к Богу», а «церковь без родного языка – церковь без души». Церковнославянский же был ими объявлен «мертвым», «непонятным» для верующих и «архаизированным русским», а потому мешающим утверждению украинской церкви[688]. Истинные же причины крылись в стремлении отгородиться от влияния русской культуры, разорвать культурное и духовное единство народов и тем самым укрепить нацию.

Эту мысль весьма ярко выразили слушатели Киевских богословских курсов – будущие священники УАПЦ. До нас дошли их сочинения на тему «Мой взгляд на современную общественно-церковную жизнь» (1921 г.). Почти все авторы к украинскому языку относились как к символической ценности (он не способ общения, а общенациональный объединяющий признак) и в его использовании видели способ «отделиться и избавиться от влияния сильнейшей нации» и укрепить государственность. Один из будущих священников так выразил его значение для строящейся нации: «Мы будем иметь родную церковь, родную школу – то есть крепкий родной язык. А где… родной язык – там и держава»[689]. А бывший министр исповеданий при Директории, видный украинский церковный деятель И. Огиенко, ставший в эмиграции митрополитом Илларионом, провел связь между языком богослужения и появлением самой нации. Он писал, что русские запрещают украинский язык для того, чтобы народ украинский не «усвідомлювался» и не «націоналізувався», и тем самым борются не только против языка, но и против самого народа, «ибо когда нет украинского языка в Церкви, то нет украинского народа как нации»[690]. Работа по превращению «народа» в «нацию» и стала альфой и омегой для УАПЦ.

Деятельность УАПЦ

Сразу же по окончании «собора» УАПЦ резко активизировала свою деятельность. Украинские приходы стали появляться по всей республике. Инициативу проявляли сторонники церковной независимости на местах, им широко помогали специальные инструкторы, рассылаемые ВПЦР для организации приходов и их украинизации[691]. Увеличение числа приходов усилило потребность в духовенстве, а оно, вопреки ожиданиям ВПЦР, в новую церковь не пошло. Против автокефалии (да еще неканоничной), соборноправности и украинского языка выступали даже священники, которых В. Липковский считал «щирыми украинцами». Многие выжидали, оглядываясь на епископат, который занял по отношению к УАПЦ резко отрицательную позицию[692]. Ее иерархи, диаконы и пресвитеры были объявлены безблагодатными (первые, как и светские деятели ВГТЦР, были отлучены от церкви, последние – извержены из сана). В вопросе о применении украинского языка епископат занял более мягкую позицию, допустив его частичное употребление при проповедях и богослужениях[693]. Но на яростное противостояние между сторонниками православной церкви (именовавшейся большевиками «тихоновской» по имени ее предстоятеля патриарха Тихона) и приверженцами УАПЦ это уже не могло повлиять.