Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Помимо листовок, к реальным поступкам можно отнести отказы работать в одном цехе с коллегами-евреями, драки на национальной почве, имевшие место на производстве и в публичных местах. Так, на браиловских сахароварнях несколько рабочих толкнули своего коллегу-еврея в газовую печь, но, к счастью, обошлось без жертв[357]. Правда, сводка не позволяет судить, чем был вызван данный инцидент: национальностью рабочего или чем-то еще. Тем не менее этот случай приводится как иллюстрация антисемитских настроений рабочих. В Одессе на собрании грузчиков, на котором проходили выборы месткома, к неудовольствию коммунистической ячейки был провален список ее кандидатов, на 90 % состоявший из евреев[358].

Впрочем, к подобным фактам надо подходить с осторожностью. Такие случаи, несомненно, имели место, но сказать с уверенностью, в каких из них имелась национальная подоплека, а в каких ее не было, сейчас не представляется возможным. Трудно это было сделать и тогда. Большинство столкновений возникало на бытовой почве, а участие евреев в уличных драках, кухонных склоках или скандалах на работе при желании можно было легко квалифицировать как факты проявления антисемитизма. Вероятно, так произошло и в Проскуровском округе, где из одной организации было уволено несколько евреев, причем они объясняли произошедшее антисемитизмом правления организации и комиссии, проводившей чистку[359].

Иногда раздуванием фактов занимались местные отделения ГПУ, желавшие показать свою бурную деятельность и убедить вышестоящее начальство, что они бдительно следят за вверенным населением и не зря едят хлеб. На чудесное превращение «бытовухи» в «политику» могло повлиять очередное спускаемое «сверху» напоминание о необходимости усилить борьбу с проявлениями национализма и антисемитизма. Похоже, только этим можно объяснить, почему увольнение на одном харьковском винзаводе сотрудника-еврея и прием на работу украинца, русского и поляка было расценено как проявление антисемитизма[360]. Вероятнее всего, что и на упомянутом собрании одесских грузчиков список кандидатов был провален, если можно так выразиться, не столько из-за нелюбви к евреям, сколько из-за нелюбви к коммунистам.

Как уже упоминалось выше, распространенность антисемитских настроений оставалась примерно на одном и том же уровне на протяжении всех 1920-х гг. Они занимали хотя и немалое, но все же далеко не главное место в выступлениях трудящихся. Например, в августе-ноябре 1926 г. органами ГПУ УССР на селе было зарегистрировано 182 случая проявления антисемитизма, тогда как прочих контрреволюционных выступлений – 208, случаев «ревности» к рабочим – 175, а жалоб на «ножницы цен» – 325. И это при том, что на середину года пришелся пик антисемитских выступлений. Такая динамика сохранилась и в два последних месяца года: антисемитизм – 16, недовольство «ножницами цен» – 45, требования создания крестьянских союзов – 53[361]. Рабочих также больше волновали социальные вопросы. Скажем, в январе-марте 1927 г. было зафиксировано 38 случаев антисемитских настроений, тогда как случаев недовольства условиями труда – 129, ставками и нормами выработки – 198, сокращениями – 27[362]. Подобное соотношение, при котором проявления антисемитизма занимали по количеству третье-четвертое место, но в целом составляли восьмую или десятую часть от всех требований, было характерно для всего рассматриваемого периода.

Усиление антисемитских настроений происходило в связи с изменением внутри– и внешнеполитической ситуации – при увеличении налогообложения, росте цен, инфляции, обострении международного положения и угрозе войны. Причем многие события, даже не имевшие отношения к еврейскому вопросу, непременно с ним увязывались[363]. Значительный рост антиеврейских настроений пришелся на середину 1926 и осень 1927 г. и был связан с убийством (25 мая 1926 г.) в Париже С. Петлюры и судебным процессом над его убийцей – евреем Ш. Шварцбартом[364]. Причем дело было не в особой любви к Петлюре как к таковому и даже не столько в национальности убийцы, сколько в той атмосфере, в которой проходил судебный процесс. Оправдательный приговор[365] вызвал «страшное возмущение» у определенной части людей, «особенно среди молодежи», воспринявшей его «как национальное оскорбление»[366].

Чем же можно объяснить высокий накал антиеврейских настроений, пришедшийся на 1920-е гг.? Конечно, факты антисемитизма на Украине имели место, но они (особенно те, о которых говорилось в прессе) не могли не насторожить своей односторонностью. Трудно объяснить поразительное сходство взглядов на проблему у людей разных национальных, политических пристрастий, с различным образовательным и культурным уровнем, принадлежащих ко всем слоям и классам, одним лишь невежеством или врожденной зоологической юдофобией. Материалы ГПУ и ЦК КП(б)У позволяют шире взглянуть на этот вопрос.