Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Каганович же свою задачу видел в том, чтобы «учитывать политические перспективы» и бдительно следить за тем, «куда идет украинизация, гарантируя ее направление в сторону укрепления диктатуры пролетариата»[1011]. Как и его «шеф», он понимал, что развитие украинской культуры и нациостроительство зашли далеко и под прикрытием официальной политики все больше начинают развиваться в националистическом духе, естественно с перманентно присущим этому процессу идейным и организационным противостоянием России и всему русскому, которые вольно или невольно ассоциировались с СССР и большевизмом. (Именно для того, чтобы разрушить это далеко не верное представление о тождественности русского и большевистского, и проводилась политика коренизации.) Между тем та же литературная дискуссия показала, что национально-культурные процессы, как и сама украинизация, из чисто культурной сферы перемещались в идеологическую. Поэтому придание украинизации «направления в сторону укрепления диктатуры пролетариата» было немыслимо без победы над ее националистической трактовкой на идеологическом фронте. Носителями таковой являлись национальная интеллигенция и те круги в партии, которые считали украинизацию явлением более широким, нежели средством по укреплению диктатуры пролетариата, и во главу угла ставили интересы «национального возрождения» «ранее угнетенного народа».

Шумский тоже был сторонником форсирования украинизации, но именно с позиций восстановления «исторической справедливости». В своем противостоянии Кагановичу он начал апеллировать к Сталину. В октябре 1925 и апреле 1926 г. он поднимал вопрос о замене Л. Кагановича на посту генерального секретаря КП(б)У В. Чубарем, обвиняя его в формально-аппаратной украинизации, из-за которой создавалось положение, при котором «рост украинской культуры и украинской интеллигенции идет быстрым темпом», а партия Украины от него отстает и может упустить это движение, если не возьмет его в свои руки[1012].

Вину за отставание партии А. Шумский возлагал на Л. Кагановича, чьи личные качества и методы работы (авантюры, карьеризм, «метод организационного нажима», «оттирания высших советских учреждений и руководителей этих учреждений» от реального управления) (вот они – личные полномочия! – А. М.) не соответствовали, как он считал, потребностям КП(б)У[1013]. Но не только Л. Каганович виделся «злым гением» украинизации. Он был лишь верхушкой айсберга, название которому, как можно понять из слов наркома просвещения, предательство национальных интересов украинского народа компартией Украины и особенно коммунистами-украинцами. Собственно, по глубокому убеждению А. Шумского, этнические украинцы-коммунисты делились на две неравные группы. Одна – это настоящие украинцы, с болью отзывающиеся на то угнетенное «колониальное» положение, в котором находился (а если продолжить его мысль, и остается до сих пор, потому что УССР не стала подлинно самостоятельным государством) украинский народ. Но «они в партии забиты, загнаны и составляют меньшинство даже арифметическое, не говоря уже о влиянии». И происходит это «потому, что в партии господствует русский коммунист, с подозрительностью и недружелюбием, чтобы не сказать крепче, относящийся к коммунисту-украинцу». Русский коммунист-господин (а в эту категорию попадали не только великороссы, но также обрусевшие инородцы и евреи, как Каганович) правил не сам, а «опираясь на презренный, шкурнический тип малоросса, который во все исторические эпохи был одинаково беспринципно-лицемерен, рабски-двоедушен и предательски подхалимен. Он сейчас щеголяет своим лжеинтернационализмом, бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его (может, иногда и по-украински), если это дает возможность выслужиться и получить теплое местечко»[1014].