Украл — поделись

– Послушай, Света, а как ты решилась на такое? – вдруг спросила Настя.

– На какое такое? – смущённо пролепетала Света.

– Да на это самое. Свистнуть чужие денежки и свалить за тыщи кэмэ. Ты же, насколько я понимаю, девушка сельская, простая. И вдруг – хоп и айда чёрт знает куда.

– Положим, не всегда я была сельской. Были периоды в моей жизни и городские. Училась в педучилище, например.

– И почему свалила из города?

– Ребёнка ждала. Жить в общаге?.. А работа? Пришлось бы сидеть в общаге. Голодом. А дома мать. Огород, опять же.

– А у мужа жилья не было? – продолжала расспрашивать Настя.

Света усмехнулась.

– Муж! Если б он был.

– Мать-одноночка? – вроде как, удивилась Настя.

– Почему одноночка? – обиделась Света. – У нас любовь была, пылкая, и вообще…

– Потом распылилась? Пылкая-то?

– Не лезь в душу! – нахмурилась Света и отвернулась.

Они лежали на двуспальной кровати, стоявшей посреди полупустой комнаты с розовенькими жалюзи на окнах. В кровати, которую несколько часов тому назад покинул Виктор. После того, как она перестала быть трёхспальной. Два кресла, секретер и торшер. И подвесной зеркальный потолок.

– А ребёнок где? Мальчик? Девочка?

– Мальчик. С мамой он.

Света вспомнила сына и мать, и ей стало грустно. Может быть, ради них она и пошла на эту авантюру. Вечная нищета. Постоянная нехватка денег, не на Бог весть что – на самое что ни на есть необходимое. Сын, пацан-оборвыш, который всё время хочет чего-нибудь вкусненького. Мать, рано состарившаяся, всегда не вполне здоровая, растерянная, на лице – гримаса отчаяния. С возрастом это выражение отчаяния появлялось на её лице всё чаще и чаще, пока, наконец, однажды не осталось навсегда. Разве что смерть сотрёт его или хотя бы сгладит чуть-чуть.

В дверь постучали.

– Да! – крикнула Настя и повернула голову к Свете. – Кто это такой вежливый? Уж не прислугу ли нам дали?

Вошёл Виктор, в джинсах, водолазке и пиджаке, выбритый и причёсанный.

– Подъём, старушки! – вместо приветствия произнёс он. – На всё про всё тридцать минут. Сбор в столовой.

И повернулся, чтобы выйти из комнаты.

– Стой! – остановила его Настя. – Что за официальный тон? И почему ты едва ли не в парандже? Забежал, прокукарекал… Мог бы и потоптать, наверное?

– Девочки, одиннадцатый час уже, – сообщил Виктор. – Подъём. Быстро вставайте и – в столовую. Глаза и губы потом нарисуете.

Виктор вышел. Ночью он осознал, что ему крайне необходимо определить верхнюю границу, которую он мог себе позволить в отношениях с новыми своими знакомыми. Во время утреннего туалета он как раз этим и был занят.

Он думал также и о предстоящей авантюре. Схемка, в общем-то, проявлялась достаточно определённая. Рисовались и картинки, правда, расплывчатые, так как он не знал возможностей исполнительниц. И вообще, насколько они способны к перевоплощению? И как поведут себя в критической ситуации, когда – ведь всякое возможно – зазвучит тревожная нота, в партитуре не указанная?

Конечно, Виктор, не особенно любивший полагаться на благоприятную игру случая, на стихийное и непостижимое расположение счастливых факторов, примет все необходимые меры, чтобы избежать всяческих накладок. И всё-таки.

Собрав всех в столовой – не через тридцать минут, конечно, а значительно позднее, – Виктор открыл совещание. Он, прежде всего, поинтересовался, не имеет ли кто-либо из присутствующих опыта выступлений на сцене, профессиональной либо самодеятельной.

– Да я по жизни артистка, – сразу же откликнулась Настя и приняла позу, которая, на её взгляд, более соответствовала образу артистки. Выражение лица – тоже соответственное.

Виктор поморщился. Легкомыслие Насти ему не нравилось.

– А я с детства во всех утренниках и тому подобных мероприятиях участвовала. А потом – педучилище, работа, опять же, в школе и в саду, – поведала Света.

Виктор взглянул на Татьяну.

– Не знаю, я как-то… – растерянно улыбнулась Татьяна. – Мне как-то всегда удавалось уворачиваться. Для меня сцена – это… Это что-то запредельное. Я как-то по пустой сцене, во Дворце строителей, шла – чуть не умерла. Хотя и зал тоже был пустой.

– Прекрасно, – подвёл итог Виктор, – актёрского опыта для нашей труппы достаточно. Тем более что главное всё-таки не опыт и актёрские данные, а желание заработать деньги. И, естественно, строжайшая дисциплина.

– И конспирация, – добавила Настя с улыбкой.

– О конспирации говорить считаю даже излишним, – отмахнулся Виктор. – Хотя поговорим и о ней. Но в своё время. А теперь ещё один вопрос. Изобразить – и чтобы было похоже – цыганку кто-нибудь может?

– Так мы под видом цыганок их грабить будем? – почему-то обрадовалась Настя. – Вот здорово! Как в «Неуловимых»?

– Слово грабёж тут не подходит, – заметила Света и недовольно надула губы.

– Мы что, подойдём к ним и предложим по ручке погадать? Позолоти ручку, красавчик, всю правду тебе расскажу. Что было, что будет… – принялась входить в образ Анастасия.

– Мы будем играть с ними, – сообщил Виктор. – Одна из вас будет выступать в качестве лоха.