Украл — поделись

– Вы, мне кажется, возомнили о себе, но я уверяю вас: вы провалитесь на первой же самостоятельной операции. Сегодня у вас сложилось впечатление, что всё очень просто. Но это не так. И вы в этом убедитесь.

– Не надо нас запугивать, – предупредил Бабухин.

Виктор помотал головой.

– Это не тот случай, когда можно бездумно организовывать расширенное воспроизводство.

– И опять ты нас запугиваешь.

– Ладно, согласен, меня это не касается. Выплатите неустойку и – свободны.

– А если тебя пошлём? – поинтересовался Бабухин. – Наставишь на нас пушку?

– Сначала пошлите – потом будем разговаривать.

– Пашка, он не только пушку наставит, он вообще нас перестрелять может, бандитская рожа! – затараторил Литиков. – Лучше с ним не связываться. Да и вообще, если ещё раз по столько же… Ну его, бандюгу. На скромную жизнь нам хватит, а там видно будет.

После ухода Виктора, сидя за бутылочкой водки, Бабухин и Литиков вернулись к разговору о несправедливости распределения доходов.

– Мишка, я так понял, боишься его. Он нас обдирает, словно липок, а ты боишься его, – укорил товарища Бабухин.

– Будто ты не боишься. У тебя что, шкура непробиваемая? А я тебе скажу: пуля таких наковыряет, что никакой иммунитет не спасёт. И я ощущал, скажу тебе честно, импульсы зла.

– Нельзя страх показывать, – наставительно проговорил Бабухин. – Если враг понял, что ты испугался, пиши пропало. Туши свет и сливай воду. Сядет на шею и ножки свесит.

– Но послушай, Паша, Витя, вроде как, партнёр наш, а не враг.

– Бывший.

– Бывший? – удивлённо переспросил Литиков. – Почему?

– Наливай, потом объясню.

Литиков разлил, и они выпили. Оба были уже на той стадии опьянения, когда море уже по колено, однако ноги ещё держат. Бабухин самодовольно улыбнулся и пригладил усы.

– Мы кинем его. Как последнего лоха.

– Это как же?

– Очень даже просто. Воспользуемся услугами московского метрополитена.

– Я не совсем понимаю, – мобилизовал все свои мыслительные возможности Литиков.

– К нашим, повторяю, услугам московский метрополитен. Краснознамённый и так далее. Что тебе ещё надо объяснять? Мы заскакиваем в метро, но – сосредоточься! – обратно не выскакиваем, а – по эскалатору вниз. Следи за мыслью. И садимся в вагон. Деньги – у нас. А поделить мы и сами сумеем. Согласен?

– Сумеем, конечно.

– Тем более что пополам делить легче. Тебе – мне, тебе – мне. Врубился?

– Да, – кивнул Литиков.

– Идёт? В смысле, принимается?

Литиков сосредоточился на своих ощущениях.

– Что-то где-то не срастается, – наконец выговорил он. – Такое впечатление, что происходит какое-то сопротивление в организме. Какой-то такой некий дискомфорт внутренний.

– А мы сейчас ещё по маленькой.

32

Бабухин и Литиков проснулись поздно. Было тяжело. Настолько неважно чувствовали оба себя, что подниматься даже ради того, чтобы опохмелиться, не хотелось. И квартира, которую снимал для них Виктор, была обшарпанной, грязной, неуютной. То есть она была грязной ещё до того, как они в неё вселились. Мебель чуть живая. Тот же книжный шкаф стоял на разъезжающихся ножках совершенно непостижимым образом, будто пьяный, вцепившийся невидимыми руками в стену. А диван был столь многоголос, что привыкнуть к его звукам было просто невозможно.

– Вот пьянка, скажем… – Литиков осторожно повернул голову в сторону Бабухина, помолчал, раздумывая. – Что такое пьянка? Я имею в виду – когда пьют?

– Кто когда. Кто по праздникам, а кто и с утра, – не глядя на товарища, равнодушно бросил Бабухин.

– Я не про это, – печально помотал головой Литиков. – Я про то, что пьют или когда вся жизнь впереди, или когда жизнь уже позади. Да, в этих двух случаях.

– Кого ты имеешь в виду? – подозрительно прищурился Бабухин. – Себя, что ли?

– Себя, в частности, – согласился Литиков, вздохнув. – И тебя, в общем-то. Короче, всех нас, пьяниц и алкоголиков.

– Так я не понял, – Бабухин чуть оживился и повернулся на правый бок, лицом к Литикову, – у тебя жизнь впереди или позади?

– Позади, думаю, – с горечью ответил Литиков.

Бабухин засмеялся.

– Ты пьёшь едва ли не с детства – так что, уже тогда она позади была, жизнь твоя неуклюжая?

– Нет, тогда вся жизнь впереди была.

– А сейчас позади? И давно? – спросил Бабухин, впрочем, без особого интереса.

– Вот в этом я и пытаюсь разобраться.

– Сложновато, полагаю, будет. У тебя пауз вразумительных и не было.

– Были… – не согласился Литиков, с укором глядя на Бабухина. – Были паузы.

– Ну, в чём тогда дело?

Литиков пожал плечами. Обсуждать эту проблему вслух ему расхотелось. Всякие деликатные темы подвергать публичному обсуждению не следует. Чтобы не затоптали мерцающие огоньки надежды, чтобы не заслонили манящие горизонты перспектив, которые рассмотреть или хотя бы выдумать в одиночестве гораздо легче.