Украли солнце

— Я не хочу больше терпеть! Почему он командует? Почему мы должны мучиться на уроках? — кричал Джулиан. — Почему не можешь говорить в школе то, что говоришь дома или когда мы гуляем? Почему мама всё молчит? У многих умирают родители и мужья! Я больше так жить не хочу! Не хочу такой игры. У меня всё внутри сохнет.

И тут Мага рассердилась.

— Если бы ты был дурак, я поняла бы. Инспектор имеет полномочия отправить тебя в Центр. Ты этого хочешь?

— Что это значит?

— Это значит — разлука и вероятность того, что мы с тобой больше не увидимся, — тихо ответила она.

— Но кто-то должен был защитить тебя! — в тон ей, так же тихо, сказал Джулиан.

— Только не ты. И до твоей выходки мне ничего не грозило. А теперь он так это не оставит.

Никогда не видел тётку такой испуганной. И не за себя она боится, за него.

Хорошо, мамы и Любима нет дома.

Мага прижала его к себе, зашептала:

— Слушай, мой родной мальчик, внимательно. Ты не просто ты. Ты — наша надежда, в себе несёшь весь наш прошлый мир. Не сейчас, позже поймёшь почему. Пожалуйста, побереги себя. Да, мы не можем на уроках говорить о наших с тобой мыслях и чувствах, о жестокости правителей, но после уроков говорим же! Я думала, ты чувствуешь меня. Пожалуйста, будь осторожен, ты можешь нас всех погубить! И себя.

На другой день инспектор встретил его словами:

— После уроков явишься в правление.

Страха не возникло и тогда, когда он оказался в комнате инспекторов с большим столом, на котором чернели телефоны.

Допрос начал Жук — тот, что сидит на собраниях дядьки:

— Отвечай, как посмел нахамить представителю власти?

Не успел ответить, вошёл дядька.

— Что здесь происходит? — спросил грозно.

— Я вынужден отправить Клепика в Центр. Он недопустимым образом говорил с инспектором, — ответил Жук.

— Сколько нарушений совершено учеником? — Инспектора переглянулись. — Отставить! — рявкнул дядька. Никогда не видел Джулиан его таким, никогда не слышал такого тона. — Сам разберусь с Клепиком. А вам запрещаю без моего разрешения наказывать кого бы то ни было! Вы, кажется, забыли: я Единственный Друг Будимирова. Не позволю бесчинствовать на его родине! Достаточно того, что портите мне нервы своим присутствием. Чтобы этого больше не повторилось! Доведёте меня: вызову Будимирова! Он приедет и загонит вас туда, куда вы попасть не хотите!

— Но… — заикнулся было Жук.

— Никаких «но»! — гаркнул Григорий. — А ты, молодой человек, отправляйся в мой кабинет. Я сам накажу тебя.

Что-то происходит, чего Джулиан явно не понимает. Оставшись с дядькой вдвоём, жалобно спросил:

— Почему вы оба так сорвались? Чего так испугались? В какой центр они хотят отправить меня?

Дядька сделал то же, что Мага: прижал к себе его голову, зашептал в ухо:

— Мальчик мой родной, ты — наша надежда. Пожалуйста, будь осторожен. Никогда не говори ничего лишнего. Никогда ни за кого не заступайся, твой час придёт, поможешь всем. Прошу тебя! Ты ведь не хочешь погубить маму и брата?

— Почему вы так испугались? Что вы с Магой от меня скрываете? — обиженно повторил Джулиан.

Но Григорий стал кричать:

— Чтобы этого больше не повторялось, слышишь меня?! — Он жалко смотрел на Джулиана. И Джулиан громко сказал:

— Больше этого не повторится.

В тот день он вырос из детства.

Вечерами буквально накидывался на тётку: «Говори, что я должен знать», «Давай книги, которые я должен прочитать, чтобы хоть что-то понять».

Несколько раз пытался растормошить мать — чтобы рассказала о себе. Но она приходила такая подавленная, что, встретив её мученический взгляд, сбегал к себе в комнату.

И почему-то часто стал вспоминать Тасю. Прошло два года с её смерти, а ему не хватало её ласковых рук, голоса нараспев, историй, что рассказывала она. Читая книги, принесённые тёткой, он с удивлением узнавал в них нянины истории.

— Как это может быть? — спросил как-то у матери. — Откуда Тася знала содержание книг? Разве она грамотная?

— Её учил мой папа! — сказала мама гордо. — А вот откуда знала Шекспира, ума не приложу. — И поспешила уйти к себе. Он пошёл следом.

— Мама, зачем она умерла? Она столько мне всего рассказывала!

— Я постараюсь, мальчик… я буду рассказывать…

Двенадцать лет — перелом жизни.

Он увидел Степаниду.

После уроков на берегу реки устраивались импровизированные спектакли.

До того дня Степь была маленькая девочка. В тот день Мага сказала: «Теперь ты прочитай этот монолог!» Начала Степь вроде обычным голосом, но неожиданно засмеялась, тряхнула головой, заговорила низким: «Смотрю на тебя и удивляюсь: ты всё спешишь и спешишь. А ты остановись и взгляни вокруг. Вот истина и моё «я»: эта вода, трава, это небо — высоко. Услышь: песня вдалеке, незнакомая музыка, люди говорят».

Немо смотрел на Степаниду. Ребята захлопали. А тётка сказала: «Ну что ж, начинай свою жизнь. Ты можешь стать большой актрисой, девочка. И я обещаю тебе: сделаю всё возможное, чтобы это случилось».

Он увидел её. И теперь сидеть за одной партой стало трудно: что там говорят учителя, какие задачи…

В двенадцать лет произошло ещё одно событие в его жизни.