Украли солнце

— Розой. Да на розу я совсем не похожа. Зато, как и ты, духом не падаю. Люблю петь. Отец заставлял: «Почаще пой, Роза, лёгкие и мозги чистишь, гонишь ипохондрию».

Голоса сразу родственные. Припавшая к ней Окса. Непонятно как очутившийся у ног старик, что привёл её сюда, со свечой в руке. Бледен, глаза закрыты. Огонь свечи мотается из стороны в сторону, освещает измождённые лица.

Карел оказался невысоким, сухоньким старичком, с ёжиком волос, похож на сердитого кота. У Саломеи — собранные в узел волосы, непримиримое выражение лица. Ив курнос, кареглаз.

— Я — оттуда! — Человек взглянул вверх. Лицо аскета. Красив южной яркой красотой, но сейчас походит на растерянную истощённую птицу со встрёпанными перьями. — Зовут Роберто. Меня схватили прямо в университете, привезли в большой дом, посадили в лабораторию и велели делать препарат. В напарники дали парня. Мне казалось, он следит за мной.

— Вас хорошо кормили? — едва слышный женский голос.

Роберто пожал плечами.

— Мне всё равно, ем без разбору. Наверное, нормально. Попался я в другом. Могу делать только то, во что верю, а когда понял, что от меня требуют, потерял и сон, и аппетит. Первая нерешаемая задача в жизни.

— И как же из положения вышли? — жадно спросила Магдалина.

— Я не дипломат, но тут сообразил: показать свои чувства нельзя — убьют, и я обязан изучить состав препарата, его действие на людей, чтобы попробовать найти ему противодействие.

— И нашли? Ты спасёшь моего сына?! — Саломея чуть не трясёт Роберто. — Обещай, что спасёшь.

— Пока не нашёл, — вздохнул Роберто, — но кое-что понял. Препарат отшибает память. Жизнь начинается как бы с чистого листа. Что-то типа сильной анестезии: отключает нервную систему полностью, а вместе с ней и большинство болезней. Известно, разрушают здоровье нервы. Главное его действие: чёткое исполнение приказаний. Большинство компонентов знаю. А те, с которыми работал напарник, всегда были под замком. Чтобы найти их и создать противоядие, так я назвал его, нужны условия: лаборатория и люди. К сожалению, время идёт. Боюсь, в голове не удержать! Увидел вас, — смотрит он на Магдалину, — и понял: мы все спасены, вы поможете!

— Как помогу? — удивилась Магдалина. — Я одна из вас!

— Я ждал тебя все эти годы! Родители погибли во время войны, жены, детей нет. Ты одна у меня…

— Меня зовут Тиля. — Толстая женщина, с ребёнком на руках, протиснулась между Роберто и Карелом. В совиных глазах треплется пламя свечи, чёрная шаль с бахромой прикрывает ребёнка, за неё с двух сторон цепляются мальчик и девочка. — Мой сын только что умер от голода. Вот старшие, они тоже умрут, если ты сейчас же не поможешь. Ты — мать Оксы. Наверное, ты мать и Гани, так?

— И моя, — сказал детский голос.

— И моя.

Она не понимает, что тут происходит.

Часто снилось: у неё много детей. Но слишком реальны запахи мочи, плесени, давно немытых, слабых от голода людей, сгрудившихся вокруг, онемевшая от боли шея, вода капает.

— Видишь, кто ты, — снова Роберто. — Ты для нас посланница. До тебя мы все лежали и умирали. А сейчас, смотри, головы подняли, даже встали! Каждый однажды прозревает. Вот я… долго мучился в той ловушке, терпел и стал бороться со своей отрешённостью от жизни. Изучал обстановку. Научился хитрить. Разработал план бегства. Скитался, прятался, голодал. Совсем стал доходягой. Нашёл меня Владим на свалке, привёл сюда. Но и здесь живу затаившись, в город не выхожу, повторяю и повторяю то, что никак нельзя забыть. И вот ты словно чудо. Ты поможешь мне создать противоядие, и мы расколдуем роботов. Ты должна осознать своё назначение.

— При чём тут я? Что могу? — Её бьёт дрожь под электричеством взглядов, сошедшихся на ней.

И вдруг… или кажется: яркий свет? Поток сверху. И слова: «…Да святится имя Твоё…» Так было в прошлой жизни, когда о. Пётр начинал вслух молиться и просил их повторять за ним. Она видела слова. И сейчас!.. «Господи, спасибо! — шепчет. — Наконец ты со мной! Наставь меня на путь: что делать?» — И слышит свой голос:

— Что будем делать? — И в свете видит о. Петра и графа. Этот свет тушит грязь и запахи. Магдалина облегчённо вздыхает и говорит уже уверенно: — Наверное, сначала нужно достать еду и помочь больным и раненым. Есть у нас врач?

— Есть-то есть. Зовут меня Жора. Ухом слышу болезни, точно ставлю диагноз, делал сложные операции. Да какой от меня прок здесь? Нет возможности промыть и дезинфицировать раны, даже йода нет. Сюда бегут голяком…

— У меня кое-что есть… перекись, болеутоляющее…

— Что же ты столько дней молчал?! — Жора пробрался к Роберто. Пшеничные волосы и ресницы, глаза почти прозрачные. И веснушки. Как они-то выжили в подземелье?

— Могу делать лекарства! — говорит Роберто.

Старик открыл глаза, но тут же снова на них упали веки. Магдалина погладила его по голове. Сказала:

— Надо бы добыть необходимые компоненты для лекарств. Где и как?

— Я работал фармацевтом, — подходит к ним немолодой, крупный человек. — Меня зовут Наум Гудков.

— Сейчас напишу, что надо в первую очередь! — Роберто с надеждой смотрит на Гудкова.