Украли солнце

— Обязательно доскажу, — обещает Магдалина. — А сейчас у вас урок математики. Сегодня Учитель хочет решать с вами задачи. — Она мягко высвободилась из объятий детей и поспешила за Владимом.

На лестнице, ведущей к одному из дальних люков, сидела девочка лет двенадцати. В свете лампы, что держал Владим, проявилось худое лицо и непропорционально большие глаза.

— Ты — Конкордия? И ты пришла к нам?

— Владим сказал, ты — мать всем. А мой шеф назвал тебя другим именем. Он очень просит прийти к нему.

— Кто «он»? — испуганно спросила Магдалина, но тут же улыбнулась своему страху: у Будимирова не может быть такой девочки, и не девочку послал бы он за ней, а своих палачей.

— Шеф спас меня, поместил в школу, кормит. Он — добрый, обидеть не может, — торопливо говорит Конкордия. — Сказал: тебя ищут. Очень просил прийти! Вот надень, чтобы никто не узнал. Только не заставляй его ждать, у него мало свободного времени.

— Откуда он знает, что меня ищут?

Конкордия улыбнулась.

— Вся страна знает об этом. Шеф сказал — ему нужна помощь, и только ты можешь спасти его!

Эти слова как пароль: ни о чём больше не спрашивая, Магдалина надела тёмный плащ с капюшоном и стала подниматься к люку следом за Конкордией.

Идти оказалось недалеко: два переулка.

— Этот подъезд, седьмой этаж, дверь прямо.

— Что он делает в таком доме?! Если ему нужна помощь, приведи его к нам! — всё ещё сопротивлялась она.

И снова Конкордия засмеялась.

— Под землёй ему делать нечего! Поможешь ему, мать, и я приду за тобой! — Конкордия побежала от подъезда прочь.

Зачем ей человек, живущий в таком доме?! Но как она смеет не верить маленькой девочке, на которой тоже лежит печать изгойства? И Магдалина открывает дверь подъезда.

Лифт. Разъезжаются его створки. И — глаза.

— Ты?! — лепечет она.

Столько лет он был её пробуждением. Энергией каждого дня. Саша, мальчики — он. И племянники — он. Он — в учениках. В речке. Он — в доме Будимирова. Он с ней в течение долгих лет. И вдруг его нет совсем, есть только изгои, выброшенные Будимировым из жизни. Впервые забыла об Адриане. Не об Адриане — о себе. Никогда не думала, что вместо одного в душе может поместиться столько людей!

Детского его запаха — солнца не было. Но запах чистоты и речной воды остался. Только у него такой!

Они стояли прильнув друг к другу. И вдруг зазвучала тихая музыка. Симфония соль-минор Моцарта — тётя Алина часто играла, с Моцарта начинались субботние вечера. А когда она заболела, стала играть Саша, в той же мягкой, чуть раздумчивой манере. Распахивала двери в доме — чтобы мама слышала.

Может, всё так и осталось? В креслах — граф, о. Пётр. И Саша играет. А она под защитой Адриана.

Замолкла последняя нота. Раздался тихий незнакомый голос:

— Пожалуйста, дети мои, подойдите ко мне.

Магдалина открыла глаза.

Он был чуть старше Адриана. Он был священник.

— Откуда в этой стране священники? — спросила заикаясь.

— Венчать нас с тобой должен был о. Пётр. Когда-то ты сказала мне «да». Ты говорила: со мной хочешь иметь много детей. Прошло столько лет, и ты вправе отказаться от своего «да».

— Да, — вырвалось раньше, чем он закончил фразу, и совпало с его «да».

— Прошу тебя стать моей женой. О.Пётр может обвенчать нас.

— О.Пётр?

— А разве не совпадение то, что Будимиров привёл тебя именно на встречу со мной, а не с другим преступником? Он допрашивает в день десятки людей, это одно из самых любимых его занятий! Вообще мог не взять тебя на допрос. Нет случайностей. Есть судьба. Мы встретились. Довольно странным образом, но, наконец, встретились. И ты спасла меня. Почти никто после его спектаклей не выходит живым. Ты хотела пожертвовать собой, а стала матерью многим людям.

— Откуда ты знаешь?! Раньше ты не умел читать чужие мысли.

— Во-первых, это моя профессия — знать всё, что происходит в нашей стране, не важно над или под землёй. А во-вторых, я прошёл долгий путь. Мне нужно было научиться читать чужие мысли. Но всё это потом. Сейчас мы с тобой, наконец, вместе.

Он смотрел на неё глазами графа и по-прежнему был похож на него, хотя вместо золотых волос — парик, и чернота ещё сохранялась вокруг глаза, и шрам на щеке.

— Я могу начинать? — спросил о. Пётр.

— Она сказала «да», — ответил Адриан. — Ты слышал, она сказала «да»?

— Я слышал.

Запах их речки, запах чистоты… Робкие руки. Забытьё.

И — резкий звонок.

Только не открыть глаз. Только не потерять себя, наконец, обретённую.

Не сон. Она сегодня родилась. В его шёпоте, в его запахах.

Тихий голос: «Буду не раньше, чем через час. Очень занят». И тёплое дыхание на её лице.

Она открывает глаза.

Не сон.

«Помоги мне, Господи, помилуй Адриана, спаси Адриана». Он сидит на краю кровати, смотрит на неё.

— Не волнуйся обо мне, — говорит, едва дотрагивается до её щеки. — Теперь я неуязвим. Теперь мы с тобой одолеем его. Составь список вещей первой необходимости. И список людей, готовых помогать! Выяви учёных. Проблема номер один: нейтрализовать препарат Ц. Сумеем сделать это, вернём много жизней. Постараюсь наладить между нами связь: проведу телефон.

Он говорил слова. И он смотрел. И он улыбался.

— Почему ты не разрешал мне приехать?