Украшение его профессии (ЛП)

Тропинка, выложенная каменными плитами, простиралась по травянистому склону, и была обсажена азалиями. Они с Лили посадили их вместе. У подножия склона был крошечный ручеек, питаемый главным образом, весной от источника на участке его соседа на расстоянии в половину мили. В этом маленьком потоке Патрик организовал серию бассейнов с помощью плитняка и раствора, которые он кое-как шлепнул в поток сбоку, но результат оказался приятной, но совершенно случайной естественностью. Эти маленькие бассейны были окантованы водяным крессом, рогозом, стрелолистом, водяным ирисом, и другими милыми вещами с названиями, которые он не мог вспомнить. Они с Лили одно лето раскошелились и купили все виды водных растений почтой. У них получились заляпанные грязью посадки, и они скорбели над тем, что следующей весной они погибнут или, что ребенок с радостью что-то мог выдернуть. А потом вдруг все начало расти как на дрожжах, и диким способом, и все это было очень красиво.

Тропинка вдоль потока вела к травянистому газону. Патрик остановился на тропинке на мгновение и прислушался. Да, там был слышен очень слабый звон, словно звон маленьких колокольчиков. Он затаил дыхание. За поворотом тропинки, и до сих пор невидимой, была скамейка. Они с Лили привыкли здесь сидеть, с видом на пруд с лилиями. Только тогда, конечно, это был не пруд с лилиями, а мелкий бассейн для ребенка. Как давно это было? Она плескалась в бассейне, и ее детское восхищение разрушало мирную тишину сада. И именно это он слышал теперь. И он мог слышать ответный смех Лили. Это происходило с ним многими прошедшими утрами. Для него это не было колдовством; это было слабой, очень далекой, но реальной вещью.

Он снова пошел и повернул по тропинке. Но как только бассейн и скамья появились в поле зрения, звуки резко прекратились. Он пытался разобраться с этим явлением логически. Это приводило его к различным альтернативным заключениям, ни одному из которых он полностью не верил: (а) он был подвержен галлюцинациям; (б) Лили и ребенок были действительно там.

Патрик вздохнул и огляделся. Здесь, всего в двух шагах друг от друга, были бассейн с лилиями, скамейки, открытый мангал, и беседка. Беседка была простой конструкции, с каркасом из деревянных брусков сечением два на четыре дюйма, окантованная кустами сирени, которые никогда не цвели, и в которой помещался его «рабочий стол». Это был каменный ступенчатый стол с ящиком, в котором содержались письменные принадлежности и несколько исписанных страниц. Он заглянул в беседку. Откуда-то, с полога кустов жимолости было слышно порхание крыльев. Воробьи.

«Комната», казалось, сконцентрировала аромат скошенной вчера травы. Патрик взглянул на каменный стол, и позволил себе привычный утренний вопрос: — «Будет ли у него несколько минут для работы над статьей»? Это сопровождалось быстрой сопутствующей мыслью: было глупостью даже подумать об этом. За три года он даже не закончил первую главу. А в суде таможенных и патентных апелляций уже оточены далеко идущие изменения в закон о более важной печатной публикации. Возможно, он должен выбрать другой предмет. Статью, которую он мог бы сделать быстро, быстро сдать в печать до того, как суд мог официально объявить решение о внесении поправок. Так или иначе, должен быть способ сдвинуть эту вещь с мертвой точки. Первоклассный профессионал в любой области должен публиковаться. Не то, чтобы он был действительно настолько хорош. Однако как сказал Френсис Бэкон, человек был в долгу перед своей профессией.

Он открыл ящик стола и вытащил пачку бумаг. Но он знал, что не собирался работать над ними этим утром. Легкий ветерок трепетал листами. Его глаз бросил взгляд на пресс-папье и наткнулся на бутылку - свечу; огарок свечи, всунутый в горлышко винной бутылки, используемой, когда он сидел здесь вечером и не хотел включать прожектор. Он поставил бутылку на бумаги и хмуро воспринял первую неадекватность этого дня. Бесполезно пытаться удерживаться от других. Линия формируется правильно. Волшебство утра пропало; так тому и быть. Пусть приходят. Он прикончил свой кофе. В своем собственном саду он достоин всех этих неприятностей. Он чувствовал себя подготовленным и бронированным.

И они (мысли о неприятностях) пришли.