Украшение или защита? (СИ)

  Виктор Петрович не ожидал, что напишет, что пойдет в газету, но он сделал это. В отличие от здания прокуратуры, здание редакции городской газеты ничем не привлекало глаз, кроме маленькой таблички на входной двери, да и внутри помещения редакции оказались далеки от блеска и лоска служителей закона. Узкие коридорчики и маленькие кабинетики больше напоминали мышиные норки, чем место, где вершилось таинство зачатия городских новостей. Все было блеклым, тусклым, серым.

  В кабинете, куда ему посоветовали обратиться, сидел полный, грузный мужчина, вид которого не мог дать ответ на вопрос о том, что держит его здесь, среди этих стен в таком почтенном возрасте. Наверное, причиной тому были тишина и спокойствие, что царили в кабинете, недоступном для шума домочадцев и внуков.

  Выслушав Виктора Петровича, заслуженный журналист взял его текст и молча прочел. Виктор Петрович первым нарушил молчание: Раньше, давно, в советские годы, в газетах печатали фельетоны. Я сейчас газет не читаю и не знаю - печатают их или нет. Гонорар мне не нужен, - добавил он: Тут не до гонорара. Свое бы вернуть.

  Мужчина задумчиво потер переносицу: Ну, не знаю, - покачал он головой: Опубликовать такое - прокуратура на нас обидится. На что тут обижаться? - не вытерпел Виктор Петрович: Я никого не обидел, во-первых, а во-вторых, это ведь не вы написали, а ваш читатель, желающий помочь людям, еще не попавшим в такую ситуацию. Что тут такого? - пожал плечами он.

  Вот что, - решил журналист: Вы оставьте свой номер телефона. Мы Вам позвоним. Я не один все решаю. Из редакции Виктор Петрович вышел, окончательно уверившись в своем мнении. Его попытки приобщиться к работе шестеренок государственной машины провалились в вату, увязли в тесте, о котором больше ста лет тому назад писал Лесков. Несмотря на это все шестеренки крутились, органы государства работали, своим видом украшая и панораму города, и окружающую жизнь людей. Трещина, расколовшая здравый смысл мира, была этим органам не по силам. Виктору Петровичу надо было не бороться с ней, а спасаться от нее, спасать своего деда своими силами. Ему оставалось надеяться только на свой план, чтобы достать незваных торговцев и отбить у них охоту к этому занятию, по крайней мере, в пределах одной улицы. Он посвятил в свой план деда и его соседку. Запах денег не оставит жуликов в покое. Они объявятся вновь. Ему оставалось надеяться только на свои методы, зная, что защищать его деда больше некому.

  Но планам Виктора Петровича не суждено было осуществиться. Он давно привык относить такие случаи под категорию "человек предполагает, а бог располагает", хотя в этом случае язык не поворачивался упоминать про бога. Разве мог бы господь позволять творить такое? Все планы Виктора Петровича словно провалились в ту трещину, что расколола здравый смысл реальности сегодняшней жизни. Он с ужасом обнаружил, что трещина эта гораздо шире, чем он предполагал, когда столкнулся с фактом беззащитности таких стариков, как его дед.

  В прокуратуру он нанёс визит осенью, а зимой ему пришлось забыть и про свой визит, и про шустрых газовиков. Однажды, перед его уходом, дед неожиданно пожаловался, что до пенсии ещё далеко, а у него осталось всего две тысячи рублей. - Не понял, - удивился Виктор Петрович: Тебе на прошлой неделе пенсию принесли. Где она? Все семнадцать тысяч израсходовал? Как так? Дед, сидя на табурете, развёл руками: Приходил на днях паренёк. Сказал, что наш участковый. Показал удостоверение и сказал, что пенсионерам носят фальшивые деньги. Надо их на экспертизу забрать. Вот и оставил мне две тысячи.