Украшения строптивых

Данька спрятал нож, радостно потер кольчужные ладони. Отныне и до захода солнца его маленькая темная ладья (а точнее говоря, двухмачтовый плоскодонный коч) считается спецтранспортом, коему разрешено идти по главному влажскому течению, развивая чудовищную скорость — до трех огнищ в час! Чудесно. Долетим по свежей струе до нережского городка Висохолма, а за ним Влага-матушка изгибается, меняется в цвете и осторожно вступает в каменистые глиноземья Малой Челюсти… Если не остановят в пути работнички лихого Стыри, если не обманут водяные наркоманки — даст Бог, завтра на рассвете увидим на горизонте неприступные крепости Калина.

Данила знал, как спасти Потыка. Не нужно разыскивать зачарованного Михайлу в тесных вонючих улицах поганой столицы. Не нужно с боем пробиваться во дворец Сторукан-хана и требовать, чтобы калинские жрецы сняли с Михайлы урочистое восточное заклятие. По словам загадочного старичка Посуха, достаточно просто извлечь из холщового мешка весомые, сияющие мягким золотом Стати Императоров Базилики. Взять крылатый скипетр в десницу, а крещатую державу в руку левую. Повернуться лицом к Востоку. Кратко помолиться о спасении названого брата, раба Божия Михаила. И — Стати сделают свое очистительное дело. Они выжгут-выпалят любую и всякую магию в радиусе зримого окоема. В подземельях Калина рухнут капища. Истощатся древние шаманские заговоры и утонченные наваждения новейших магов. Развеются как дым самые злоумышленные проклятия и сглазы. В том числе — свадебное заклятвие ханского рода Сторуканов, тяготеющее над овдовевшим русским богатырем.

Стотысячный Калин будет очищен от магии. Данила сделает это ради одного-единственного человека. Приворотные чары выветрятся, и разум вернется к Потыку. Взгляд серо-голубых глаз прояснится, волшебные кандалы тороканских шаманов перестанут жечь ноги. Михайло тряхнет головой, удивленно обернется: где я? Зачем собираюсь залечь в могилу вместе с бездыханным телом жены? Кто придумал весь этот экзотический нерусский бред? А ну-ка: тело — в землю, а коня — на запад, на родину!

Данила вздохнул: главное — добраться до Калина. Остальное сделают священные имперские Стати. Так говорил старикашка Посух, и Данила верил престарелому спутнику. Особенно после чудесного преображения, происшедшего с Посухом в разгар Жиробрегского съезда: плешивый дедушка вдруг превратился в огромного старца с голубым светлоогненным взглядом. Теперь Посух опять сгорбился и шепелявил, как прежде, но Даньку больше не обманешь залатанной гороховой рубахой и соломенной бородой: старичок, очевидно, непростой — волшебный.

Одного Данька не мог понять: почему Посух ругает его за увлечение славянским чародейством? Отчего недолюбливает трофейного железного ворона и требует уничтожить конфискованные у Скараша магические порошки? Кстати сказать, старик строго-настрого запретил подкупать влажских девиц петрушкой — но Данила ослушался. Чтобы выгадать время, он готов задобрить кого угодно. Хоть русалок, хоть пиявок… лишь бы успеть спасти названого брата. Дружищу Потыка, перед которым Данила очень и очень виноват…

Часов около семи утра, еще до открытия Жиробрегского съезда Данила вышел из городской крепости и спустился к пристаням на «приречный торг»; нужно было купить суденышко для будущего путешествия по Влаге. Местные жители поначалу приняли Даньку за разбойника: слишком экзотично он выглядел в коганой броне, в накидке из кошьего меха с когтями, да еще с железным вороном на плече! Чтобы не возбуждать подозрений, Данила назвался заморским купцом, недавно прибывшим из Коганых земель. Это был верный шаг: имя Даньки из Морама не значилось в неписаном реестре славянских купцов Залесья, а к иностранным коммерсантам в городе относились с меньшей подозрительностью.

Поначалу Данька рассчитывал плыть на обычной лодке-однодревке — но совершенно неожиданно осознал, что… потрясающе богат. Зашел в медный ряд продать золотые коганые безделушки, прихваченные в доме у Жереха, и вдруг получил за них… без малого восемь серебряных гривен! Это при том, что средних размеров коч стоит не более трех гривен мелочью! Денег хватило не только на новый парус и накладные «боевые» борта — вскоре шестнадцать наемных гребцов-оборванцев уже заняли места на веслицах. Данькина служба безопасности, ранее состоявшая из двух дрессированных медведей и одной вооруженной Бусти, теперь пополнилась пятью наемными охранниками — молчаливые бородачи с топорами подрядились сопроводить коч до Висохолма.