Украшения строптивых

— Вила Шнапс! Немедленно отправляйтесь на берег Рдянки и установите слежку за объектом. Код миссии: ЮНЕСКО[47]. Мониторьте из-за кустов, а также с древесных вершин. Отслеживайте каждый шаг. Только умоляю вас! — не показывайтесь объекту на глаза: потом не отскрести. Вы же знаете: он так любит блондинок…[48]

Press F7 At Your Own Risk

Соболевский бранится и дерется по-прежнему; шпионы, драгуны, б-и и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера.

А.С.Пушкин

(Из письма П.П.Каверину)

Мы сыграли два чаккера и утомились. Мой пони был неважно тренирован, оранжевый шлем сидел неудобно, седло скрипело. К тому же я никак не мог запомнить правила. Фон Кульбитц (игравший в моей команде против вилы Ром и Акундина) сломал титановую клюшку от злости, когда я ударил мимо пустых ворот. Бамбуковый мяч усвистел за границы поля, за пределы острова — где-то в далекой темноте печально плюхнул в теплую муть подземного озера. Мы с бароном проиграли 1:4 (все мячи в команде противника забила безудержная Ром). Ракета от матча отказался, Би-Джей следил за игрой с увлечением и шумно болел за своего Императора.

В перерыве подлетела Ракия, шепнула: ждет посетитель. Я отбросил клюшку на колючий бархат лужайки, коротким взмахом стека подозвал электрокар. Не снимая чудовищно загрязненного обмундирования, поднялся в директорском лифте на верхний этаж. Прошел по длинному коридору, утопавшему в зелени искусственных лиан, — улыбнулся отражению в зеркалах: желтый от глины и чумазый, как шахтер в мордорских копях. Мне понравился этот спорт. Давно мечтал сыграть в поло: я подозревал, что в стильном антураже великосветского хобби таится жуткая, потная и хриплая дикость варварства — так и оказалось. Степенный Акундин, деликатная вила Ром — все будто озверели: словно не за прыгучий мячик сшибались мы на травяном поле, а за мешок с награбленным золотом! Говорят, так боролись за трофейную голову побежденного военачальника визжащие, уродливые воины Чингиса.

Волнующий спорт. Только… почему-то покалывает сердце. Какое-то воспоминание.

Огненный вук Берубой сидел в приемной, развалясь в замшевом кресле. Завидев меня, поднялся, мгновенно уплывая головой под потолок — бледное злое лицо резко, до зелени высветилось в электрической ауре неоновой лампы. Я протянул руку, ощутил мягкое, будто жидкое, рукопожатие, скользнул взглядом по долгоносому профилю семаргла: он отвернулся, пряча глаза.

— Заходите, господин Берубой.

— Благодарю, новый хозяин.

Я оставил его стоять посреди кабинета — зашел за раздвинутые ширмы, стянул с ноющих рук мокрые краги, бросил в позолоченную раковину. Быстро нащупал на стене влажное горячее полотенце, вытер лицо. Да, я понимаю, что меня восхитило: жуткий, жестокий водоворот грязи, брызжущего конского пота, сорванной травы, размазанных по лицу соплей — он вмиг засасывал лошадей вместе со всадниками, срывая лоск с холеных имиджей, обращая белоснежные фуфаечки, свежие шейные платки и перчатки, нежно-сиреневые конские поножи да ленточки — в ворох грязного тряпья! Весело, весело поиграли. И все же — мнется на задворках сознания неуместное, колючее воспоминание. Поло… Почему я снова думаю о Нике?

— Рад вас видеть, Берубой. Вы по какому вопросу?

— Ежедневный доклад, хозяин. Обычно я прихожу после полудня и знакомлю с новостями.

Голос семаргла бесцветный и размеренный, как неспешное таяние февральских сосулек. В начале фразы — льдисто-каменный, в конце — растаявший, звонкий, но тоже прозрачный. Я стащил грязную фуфайку и отяжелевшую футболку, бросил на пол. Вышел в толстом, багрово-черном халате:

— Ну, рассказывайте. Садитесь сюда, ближе к огню. Ракия, ангел! Принеси свежего соку. Вы хотите коктейль? Сигару?

Вздох. Хрустнул жесткими пальцами, откинулся на спинку кресла.

— Благодарю, не нужно. Я… давно уж ничего не пью.

— Докладывайте. Что у нас новенького?

— Есть новость. Прежний хозяин повелел следить за речным поездом богатого алыберского купца Саула. Так вот: поезд из трех широких лодий приближается, его уж видели на Влаге. К полудню лодьи прошли Жиробрег, а к вечеру минуют земли стожаричей в Опорье веком княжестве.

В задумчивости я развинтил золотую паркеровскую ручку (наколдовал ее недавно — золото еще мягкое). Глоток облепихового сока… Что за бред… Почему я должен помнить про всякий купеческий караван? Мало ли их на славянских руслах?

— Это особый купец. — Наглый семаргл позволил себе улыбку во взгляде. — Он везет на Русь волшебный меч базилевса Константина и легендарные алыберские камнеметы. И то и другое может сразить Чурилу…

Я отбросил блокнот в дальний край стола. Поднял утомленные глаза:

— Что вы говорите? Как любопытно… Я провел половину дня в судорожных поисках любых средств для борьбы с этим негодяем Чурилой — и вот вы являетесь ко мне далеко за полдень и будничным тоном заявляете, что волшебный меч и камнеметы уже приплыли на Русь!