Украсть миллиард (СИ)

Как я и думал, стучать не понадобилось. Дверь открылась сама. На пороге стоял мужчина — ничем не примечательный, лет тридцати или чуть меньше, суховатого телосложения, со спокойным, даже равнодушным взглядом. Не поприветствовав даже кивком, он молча посторонился, пропуская меня вперед и я шагнул в просторный холл с огромным камином, сейчас холодным, и двумя лестницами: одна, широкая и пологая, вела вниз. Другая, круглая, винтовая и довольно короткая — вверх. Именно по ней мы и поднялись: я впереди, а мой конвоир — сзади. Но сначала он сноровисто обыскал меня, выудил оба телефона и прибрал себе в карман. Глядя, как исчезает «Сонька» я всерьез расстроился…

В большой комнате с четырьмя довольно узкими, но длинными, до самого пола окнами, куда меня привели, было очень мало мебели: всего пара шкафов, компьютерный столик, низкий, короткий диванчик, два кресла. Одно из них занимала крупная, очень красивая женщина. Я узнал ее сразу, не смотря на то, что сейчас она была блондинкой. Увидев меня, она в притворном изумлении приподняла брови и взмахом руки отпустила моего сопровождающего. Тот исчез, так же безмолвно.

Эта пантомима начинала раздражать.

— А здесь разговаривать, вообще, принято? — спросил я, — в смысле, языком поворачивать? От этого разные звуки получаются, некоторые их используют для общения.

Холли разомкнула губы:

— Ты идиот?

— Ну, в общем, да. Раз влез в такое дерьмо. Справка не нужна.

— Зачем ты пришел?

— За Джин. Где она?

Холли пожала плечами, щелкнула пультом, она крутила его в руке, и на плоском мониторе компьютера я увидел картинку, от которой сердце болезненно сжалось.

Картинка не радовала. Девушка сидела на стуле, опутанная веревками словно муха в сетях паука. Бедная-бедная Джин… и в моей сердце нехорошо кольнуло. В животе заурчало… Черт! Вершиной этого маскарада являлись разноцветные провода уходившие, пардон, Джин под попу. Я не спец в этом деле, но даю руку на укус, что это взрывное устройство. Тут уж без вариантов.

Джин выглядела совсем измученной. Сколько она так сидела на мине гадать нет смысла. У меня бы и через пять минут, пятки бы чесались.

— Я здесь, — тихо выдавил я, — теперь отпусти ее.

Холли (вот бы знать настоящее имя этой стервы) покачала головой с таким выражением лица, словно и впрямь имела дело с умственно отсталым.

— Чтобы она немедленно сдала нас полиции? Нет, мой любвеобильный друг. Ты поступил благородно, но это ничего не изменит. Из этого подвала твоей подстилке одна дорога — на муниципальное кладбище, в запаянном мешке. Так хоронят бродяг… И это в лучшем случае. А то может и прям, подорвать ее. Заряд там не большой, но задницу оторвет вместе с головой.

— У тебя прекрасное чувство юмора…

Холли скривила ротик и придавила кнопку звонка в подлокотнике. В дверях немедленно вырос уже знакомый мне, то ли немой, то ли просто молчаливый мужик. Рядом с ним нарисовался еще один, комплекцией чуть плотнее, но с таким же плоским и невыразительным лицом — тарелкой. Оба были вооружены короткоствольными автоматами, идеальным оружием для того, чтобы кого-нибудь замочить в сортире. В настоящем бою они и в половину не так хороши, как старый, добрый АКМ. Только настоящего боя тут, похоже, не предвиделось.

— Курт, Франк — он ваш. Девушка тоже не нужна, — бросила Холли и отвернулась, с неподдельным интересом наблюдая за выражением лица бедной Джин.

Вот и все, понял я, сейчас меня убьют. Пристрелят или удавят — не важно. Мир для меня погаснет. Я не спасу Джин, не воспользуюсь своим выигрышем, и, самое главное, я так и не увижу Леди.

— Последнее желание можно? — хмуро спросил я.

Холли на секунду замерла. Потом повернулась ко мне с неподдельным интересом.

— И что же ты хочешь?

— Хочу перед смертью полюбоваться на цветущие орхидеи, — произнес я, сохраняя абсолютную серьезность. И то сказать, момент был — серьезнее некуда, меня на расстрел вели. Если б я вдруг заржал, меня бы просто не поняли.

— Шутишь? — не поверила Холли.

— А тебе смешно?

— Проведите его галереей, — бросила женщина, пожимая великолепными плечами. Я перестал ее интересовать, и один, и вместе с орхидеями.

Курт или Франк, один черт, мотнул головой, приглашая меня пройти вперед.

* * *

— Ну что, налюбовался цветочками? — нетерпеливо спросил мой конвоир. Он, надо отдать ему должное, был терпелив и минуты полторы ждал, пока я с сосредоточенным видом пятился на довольно неказистые, на мой взгляд, белые цветы с желтой серединкой и гофрированными лепестками. Только что здоровые, сантиметров пятнадцать в диаметре. И чего люди по ним с ума сходят? Интересно, Леди тоже?

— Вполне, — ответил я, повернулся к нему, смерил прикидывающим взглядом… и сложился пополам, кусая губу.