Украсть своё

Согласиться только ради того, чтобы посмотреть как Женя будет это делать, я не смогла — аппетита не было в принципе. И вообще хотелось побыть одной. Благо мест для этого в этом доме оказалось предостаточно. Сначала это был камин. Я устроилась возле него, и мысли сами разбежались, оставив меня медитировать на огонь. Всегда хотела начать медитировать, но никогда мне это не удавалось — не получалось сразу перестать думать, а тут это получилось как-то само собой.

Сколько я так просидела — не знаю. За окном давно стемнело, но я даже приблизительно не догадывалась сколько времени — настенных часов в доме я не заметила. И можно было посмотреть время на телефоне, но почему-то не хотелось лишний раз его трогать.

Неужели я боялась, что появится связь?.. Нет, даже если это так, то не хочу об этом думать сейчас.

Но, Боже… Какой же это подарок иметь возможность вот так сидеть и любоваться чем-то. Когда бы ещё я так посидела? Никогда? Дома всегда нашёлся бы ноутбук или другие дела, а здесь даже пыль протёрта.

По ощущениям прошло несколько часов, а Женя так и не спускался за это время. Зато откуда-то сверху периодически доносились звуки, а меня так и влекло посмотреть, чем он занимается. Не хотелось подниматься самой, но любопытная Маша все-таки пересилила скромную, правда, немного опоздав, потому что, когда я поднялась, Женя уже закончил, и все что я увидела — это результат его труда и его самого в испарине от проделанной работы. Так у меня появился незакрытый гештальт: посмотреть, как Женя работает.

— Здесь мы будем спать, — озвучивает мою догадку Женя, а я радуюсь, увидев, что он собрал для одного из нас вторую кровать. Мог бы и комнату выделить, но хотя бы так. Зная Женю, не удивлюсь, что я первая, с кем он собирается спать врозь. Все его девушки наверняка мечтали уснуть и проснуться с ним. Сколько их у него интересно было? И скольких он вот так добивался? А добившись, выбрасывал из своей жизни.

Об этом я думала, пока Женя был в душе.

Вид со второго этажа открывался очень манящий окунуться в его атмосферу: фонари вокруг дома подсвечивали снег, который шел мелкими, но густыми хлопьями и все больше укрывал собою деревья и ели. Осмотревшись в комнате, я не удержалась и залезла на большой подоконник. Этот дом явно проектировал романтик. В папиной двухуровневой квартире подоконники, несмотря на огромную стоимость жилья и ремонта, всегда были узкие, потому что стиль не подразумевал иного, а я всегда мечтала вот так забраться с книгой, укутаться пледом и читать. Книг у Жени не виделось, но они оказались и не нужны, как впрочем и плед, потому что тепло камина каким-то чудом дошло до второго этажа. Я действительно так думала, пока моя попа не нагрелась снизу, а рукой я не наткнулась на горячую батарею под подоконником.

Женя вскоре вернулся из душа и выслушал мое возмущение по этому поводу. Нельзя злоупотреблять наивностью девушек!

А потом он назвал меня нежной. И чуть не поцеловал. А я как никогда понимала, что этого нельзя допустить. Потому что сейчас мы не на улице, как в последний раз, у него не звонит телефон, как в первый, а еще совсем рядом есть кровать. Две полутороспальные кровати, которые при желании могут вместить на себе двух человек.

Вдоволь насытившись душем, выхожу и, вытеревшись полотенцем, надеваю Женину футболку, чтобы хотя бы несколько минут после душа побыть в ней. А ведь я о таком даже раньше не мечтала, и эта футболка мне очень идет. Хотя мало кому она бы не пошла, ведь она принадлежит самому Клыкову.

Трусики еще крутятся в сушильной машине и нужно подождать минут двадцать, пока они высохнут хотя бы для приемлемой влажности. Но все же без них, пусть и не надолго, я выйти не решаюсь и, присев на край ванны, жду.

Наконец, надеваю белье и платье, выхожу из ванной и слышу звуки на кухне. Иду туда. А зайдя, вижу, как Женя что-то готовит на кухне. И что это, если не исполненное желание увидеть его в работе, пусть и не совсем мужской, но почему-то той, что все равно делает Женю привлекательным. Казалось бы, куда уж больше, но все же.

И это при том, что выглядит он не особо умелым поваром — овощи порезаны как попало, куча нерационально задействованной посуды и сам он несколько суетливый.

Он замечает меня, мягко говоря удивлённую происходящим, и говорит:

— Мария Владимировна будет яичницу с овощами? — и тут же его тон меняется с шуточного на серьезный. — Не говори “нет” — я тут изо всех своих моральных сил фигачу!

— Будет, — сдаюсь я не только стараниям Клыкова, но и действительно аппетитным запахам вопреки внешнему виду.

— Я давно не испытывал такого облегчения, — выдыхает Женя, и видно, как плечи его действительно расслабляются. — Переживал, что ты голодовку объявила.

— А это бы помогло?

— Вряд ли. Пришлось бы среди зимы искать поблизости пруд с устрицами, чтобы хоть чем-то тебя соблазнить.

— Или просто креветками, — подыгрываю я, слегка улыбаясь.

— Действительно просто, — хмыкает Женя. — Мой руки и садись за стол.

— Я только из душа, и руки чистые, — снисходительно отвечаю на это.