Укрепленный вход

— Чертовщина какая, — прошептал он. К нему пришло возбуждение, а пальцы сами собой потянулись за трубкой и пузыречком с белым порошком. — Пора праздновать, — объявил он своей трубке и маленькой девочке с красной ленточкой в волосах, а по телу его разливалось приятное пульсирующее тепло.

Глава 6

Двадцать седьмое февраля

Когда Стенли Мудроу на станции «Хьюстон-стрит», линия Ф, сел в поезд, платформа метро была почти пуста, несмотря на шесть часов вечера. Час пик был в полном разгаре, но обычно мало кто пользуется линией Ф, идущей с самого юга города, через Манхэттен. Немного дальше, когда подземка пересечет центр города, перед поворотом в Куинс, вагоны метро наполнятся так, что входящим и выходящим пассажирам придется с силой протискиваться к двери. Для большинства ньюйоркцев это было своего рода дополнительным взносом за дневной хлеб. Слишком многие понимали слова «потом и кровью» почти буквально, и восьмичасовой рабочий день казался для них забытой мечтой. В продолжение утомительного дня они были засунуты в обшарпанные вагоны метро, чтобы добираться до дома целый час (если все работало нормально). В этот дождливый вторник к обычным тяготам прибавился запах мокрой одежды, который походил на ароматы, сопровождающие бездомного попрошайку. Хотя бродягу и жалко, но от него несло так, что на глаза наворачивались слезы. Это было уже слишком. Это было несправедливо.

Но Мудроу не обращал внимания на то, что его окружало. Он довольно удобно устроился на сиденье, которое расположено прямо у дверей, отделяющих один вагон от другого (два подростка, почуяв в нем фараона, смылись оттуда, как только он вошел). Мудроу мог позволить себе роскошь забыться и помечтать. Единственное преимущество поездок на метро в час пик — это меньшая опасность насилия. В часы утренней и вечерней сутолоки карманники отдыхают, только всякие там извращенцы ждут, пока вагон сильно тряхнет.

Не будучи ни извращенцем, ни карманником, с нулевым потенциалом стать их жертвой, Мудроу мог игнорировать всех пассажиров и сконцентрироваться на воспоминаниях о субботнем вечере. Особенно на том, какую твердую позицию заняла Бетти Халука по отношению к сетованиям Джима Тиллея. Как и ожидал Мудроу, после нескольких стаканов Тиллей уже не мог сдерживаться и начал рассуждать о полицейских проблемах, несмотря на попытки Розы Карилло его от этого удержать.

— Я ирландец, — говорил он, стараясь быть объективным из уважения к Стенли Мудроу. — Мы не отличаемся богатым воображением. Мне просто хочется понять, что вы чувствуете, когда работаете с этими людьми. Вы понимаете, что я имею в виду? Возьмем какого-нибудь мерзавца, который пятнадцать раз ткнул ножом своего лучшего друга и ушел от ответственности только потому, что арестовавший его офицер неправильно оформил бумаги. Что вы чувствуете, когда освобождаете такого человека?

Бетти посмотрела на Мудроу, ожидая поддержки, но тот ничем не мог ей помочь. Джим Тиллей сказал о том, что тревожило каждого нью-йоркского полицейского. Блюстители порядка старались, арестов становилось все больше (несмотря на ограничения, наложенные поправкой Миранды), и было ужасно обидно через шесть месяцев видеть на свободе человека, которого обвиняли в попытке убийства, потому что судили его всего-навсего на угрозу насилия.

— А вы понимаете почему? — спросила Бетти Мудроу.

— Может быть, — пожал он плечами. — Но я сейчас на пенсии. К тому же никогда не ступаю в споры с набитым ртом. — Сказав это, он отправил в рот следующую порцию еды и принялся глубокомысленно жевать.

Не получив помощи от своего кавалера, Бетти подняла вновь наполненный бокал и внимательно посмотрела на Джима Тиллея. Она знала, может, Роза помогла бы ей замять разговор на столь неприятную тему, но Элизабет Шели Халука не просила помощи в ситуациях, которые могла контролировать сама. И уж по крайней мере не после третьего стакана бургундского и двух порций ирландского жаркого. К тому же она приняла твердое решение в субботний вечер разделить постель с этим Стенли Мудроу. Она знала, почему Мудроу оставил ее один на один спорить с Тиллеем. Он тоже хотел сегодня быть с ней, хотел настолько, что решил в основном слушать.

— Мне это тоже все не нравится, — наконец сказала Бетти, потягивая водку со льдом (не разбавленную), — но большинство из так называемых «технических сложностей» случаются потому, что слишком старательные фараоны видят пакет наркотиков, лежащий на комоде, находясь на крыше, на расстоянии шестидесяти футов. Или потому, что агрессивность при наведении порядка пробуждает этих кретинов проводить несанкционированные досмотры. И тогда, если у подозреваемого в ходу было даже смертоносное оружие, в качестве вещественного доказательства оно не повлияет на решение суда. Что касается меня, то я не получаю скидок в приговорах более чем в двух процентах случаев.