Укрой меня от замыслов коварных

Роман остановил машину перед шлагбаумом, вышел, вглядываясь в заросли лещины и ольхи, ещё не сбросивших листья, несмотря на глубокую осень. За ними мелькнули белые и красные плоскости. Он вздохнул с облегчением: расчёт оказался верным, в чём он уже начал было сомневаться. Мысль Арчибальда выдала место, где томилась в плену неизвестных похитителей Даниэла.

Шлагбаум выглядел старым. Но дорогой пользовались, если судить по наезженной колее, протёршей асфальтовое полотно.

Роман поднырнул под полосатую красно-белую штангу, сделал несколько шагов и увидел каменный забор, над которым виднелась черепичная крыша, а в просветы узорчатой кладки – белые стены коттеджа.

Кто-то посмотрел на гостя, насмешливо и презрительно.

Роман остановился, спешно накидывая на себя «зеркальный пузырь» ментальной защиты. Однако было уже поздно. Его засекли. Кто – стало ясно буквально через пару минут.

Послышался звук мотора, на дороге показался серебристый джип «Туарег». Он запер «Ауди» Романа, остановился. Первым из кабины выбрался давешний мускулистый мордоворот, подручный Арчибальда, одетый в дутую чёрную куртку. За ним не спеша вылез ухмыляющийся американец.

– Помочь, Роман Емлав… э? В гости к друзьям приехали или ищете кого? Если свою жену, то её здесь нет.

Роман потемнел, сжал зубы.

Арчибальд засмеялся.

– Я вас проверил, подкинув эту мыследезу со шлагбаумом. Не верил, что сработает. Но вы действительно классный псимен. Вы нас огорчите, если откажетесь работать с нами. У вас, – он глянул на браслет часов, – семнадцать часов на принятие решения. Нет, даже меньше, вашу прыткость надо ограничить. В восемь часов утра я пошлю вам посыльного с фрагментом жены.

Роман сжал кулаки, сделал шаг вперёд.

Арчибальд окинул его оценивающим взглядом, кивнул помощнику:

– Дай ему по печени, больно, чтобы понял: мы не шутим.

Парень в куртке сделал выпад кулаком в живот Роману, и тот отлетел назад, к обочине дороги, зацепился за холмик, упал на спину в пыльную траву. Сознание помутилось. Когда он пришёл в себя, джипа уже не было. Во рту было горько, болел живот, мышцы горели, внутри словно тлела головешка. А ещё было обидно до слёз, что он, во-первых, попался на уловку американца как ребёнок, и во-вторых, что пропустил удар. Поверь он в намерения Арчибальда – можно было бы попытаться «затемнить сознание» его телохранителю, чтобы тот промазал.

Домой Роман ехал в отвратительном настроении. Не помогла даже волевая психотерапия, которой он пользовался в моменты неудач и жизненных неурядиц. На душе было мерзко и стыдно, будто его поймали на обмане или воровстве. Помощи ждать было неоткуда. Всё, чем мог помочь Афанасий, это подключить к поискам Дани экстрасенсов отдела. Но в этом случае похититель сразу догадался бы, что происходит, и Роман потерял бы девушку навсегда.

Холодный душ не принёс облегчения.

Роман сел за стол, уставился на телефон, словно хотел его загипнотизировать на благую весть. Сколько просидел в таком состоянии, не помнил. Кто-то деликатно «постучался» в голову. Он встрепенулся, расправляя «антенны» паранормального сверхчувствования.

«Роман, ты где?»

«Алтын?!»

«Я в Москве, не хочешь пообщаться?»

«Не может быть!»

В голове возникла картинка: смеющийся кот.

«Чего не может быть? Что я в Москве или что ты не можешь встретиться?»

«Приезжай, конечно, буду очень рад!»

«Диктуй адрес».

Роман воспроизвёл в памяти дом, где он жил, проезд от метро, парковку.

«Понял, буду через полчаса, я на Красной Пресне».

Контакт прервался. Роман мимолётно подумал, какие невероятные возможности кроются в этом способе общения, потом пришла мысль, что телепатия возможна только между «своими», то есть между людьми с телепатическими способностями, и побежал на кухню готовить ужин.

Однако ужин не понадобился. Ылтыын Юря был не голоден и согласился только на чай. Роман видел его воочию впервые, поэтому с жадным интересом оглядел гостя, не наблюдая ничего сверхъестественного или «демонического».

– Самоед я, однако, – улыбнулся Ылтыын, – сын шамана.

Лицо его действительно ничем не отличалось от лиц северных народностей России, непроницаемо-спокойное, со щёлочками глаз, покрытое тёмным северным загаром. Короткие блестящие волосы, острые скулы, нос пуговкой. Москвич сказал бы – чукча, не вдаваясь в подробности родовой принадлежности этого человека, хотя Ылтыын был эскимосом. Да и для Романа до сих пор не существовало разницы в оценке национальных отличий коренных народов Севера. Хотя искал он не столько характерные черты этноса, сколько печать принадлежности Ылтыына к одной из самых крутых спецслужб мира.

– Разочаровал? – снова растянул губы в улыбке разведчик; по-русски он говорил без малейшего акцента.

– Проходи, – смущённо отвёл глаза Роман, пропуская гостя на кухню.

Чай пили молча, поглядывая друг на друга. Наконец, Ылтыын отставил чашку, посмотрел хозяину в глаза.

– Что случилось?

– Как вы…

– Ты.

– Как ты узнал, что я… что у меня что-то случилось?