Укромное место

Потому что – и в этом нет никакого сомнения – когда дело доходило до эмоциональной сферы, я была явно из ряда вон – просто практичный человек в окружении людей, которые живут эмоциями, а не разумом. Та, которой необходимо предоставить научные доказательства, прежде чем она поверит в то, что ей говорят. Та, для которой маминого легкомысленного «ну потому что» всегда было недостаточно. Я отношу этот предполагаемый изъян в моей личности к тому, что по факту я была ошибкой, сделанной в состоянии опьянения. Пьяная ошибка – это достаточно точное определение, мама подтвердила это во время нашей беседы по сексуальному воспитанию. Я была зачата в ее гримерке после вечеринки в честь окончания выступления, не без помощи шампанского. Она сказала мне, что я должна делать все возможное, чтобы не допустить подобной ошибки, хотя в ее случаее ее подвело то, что она думала, что у нее менопауза. Во время нашей беседы, она, конечно, добавила, что слово «ошибка» – это не значит, что я была нежеланным или нелюбимым ребенком. Просто меня не планировали. Я знаю, что меня любили: ведь Райаны – это постоянные объятия, поцелуи, тактильный контакт, а мама постоянно демонстрирует свою неизбывную привязанность ко всем нам. Но ошибка есть ошибка, и я появилась уже значительно позже того момента, когда мама считала, что в ее семье хватает детей. И хотя она любила меня, я знала, сколько крови я ей подпортила тем, что не верила ни единому ее слову без доказательств. Мне нужно было знать причину всего, что было вокруг меня.

– О боже, Джуно! – театрально восклицала мама после дня, проведенного на пляже, когда я расспрашивала ее о точном времени приливов и отливов и том, как именно на них влияют фазы Луны.

– Ты можешь не задавать вопросов? Неужели нельзя просто полюбоваться морем и подумать, какое оно красивое и как нам повезло жить на белом свете?

– Понимаю, – сказала я. – Но я хочу знать, почему…

– О нет!..

Мой папа не зря писал пьесы для моей мамы.

– Ты должна почувствовать красоту природы!

– Ты права, – сказала я и прочитала про приливы и отливы в школьной библиотеке.

Мои родители, Десмонд и Тея Райан, являются самостоятельными единицами на театральной сцене Ирландии. Когда я была еще ребенком, маму уже называли «Национальным сокровищем», а папу – одним из лучших современных драматургов Ирландии. Они получили кучу наград за свои работы. Мама и папа относятся к тому типу людей, для которых «или всё, или ничего»: они или на пике восторга, или в глубоком отчаянии.

Когда я жила дома их эмоциональные подъемы и спады утомляли меня и возвращали обратно к моим книгам. К неудовольствию моих родных книги эти не были ни стихотворными сборниками, ни великими литературными произведениями. Я читала книги по физике и разнообразные научные тома. С тем же успехом я могла бы принести в дом путеводитель по аду, написанный сатаной. И то, если задуматься, путеводитель по аду приветствовался бы в нашем доме больше, чем «Краткая история времени». Я была такой же загадкой для своих родителей, какой они были для меня. Даже если не учитывать мою разницу в возрасте с братом и сестрой, всё равно у них с папой и мамой сложились гораздо более близкие отношения. До моего рождения они были надежным и устойчивым звеном. Я всё испортила.

Батлер, мой брат, работает учителем в средней школе, чтобы иметь деньги на оплату счетов, но он, надо заметить, поэт, его стихи даже печатают. «Глубокий и интеллектуальный», как сказано в рецензии на его последний сборник «Пауза для отцовства», который выиграл премию Патрика Каванаха.

Я была единственным членом семьи, который задался вопросом: «А что бы писатель, вроде Каванаха, который, по большей части, писал в рифму, подумал бы про победу моего брата?». На мой взгляд стихи брата – это просто абзацы прозаического текста, в котором предложения обрываются разрывом строки на середине и даже не заканчиваются как следует.

Я читаю только те стихи, которые рифмуются. В этом случае, я хотя бы понимаю логику.

Однажды я сказала об этом сестре Гонн, она пришла в ужас.

– Разве ты не видишь, какие умные тексты он пишет? – спросила сестра. – Разве ты не слышишь музыку в его стихотворных формах?

Я пожала плечами. Гонн играет на арфе, а ее муж на скрипке в группе, исполняющей традиционную ирландскую музыку. Она слышит музыку во всем.

Я люблю музыку. Но я не слышу ее постоянно. Я люблю красоту. Но гораздо больше я люблю чёткость и функциональность. В этом нет ничего неправильного – во всяком случае, я продолжаю убеждать себя в этом.

Поэтому я и была так уверена, что Шон – это идеальный вариант для меня. Он цифровой дизайнер. Эта профессия, на мой взгляд, объединяет в себе искусство и функциональность. Ему понятна моя работа. Мне понятен его труд.