Укрощение

Последнее помещение на втором этаже писательница сознательно оставила на конец. Это была комната Луизы. Она находилась рядом с комнатой Петера, и когда Эрика достала снимок, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять себя в руки. Если комната сына хозяев выглядела уютной и обжитой, комната его сестры напоминала тюремную камеру — каковой, по сути, и являлась. Женщина провела пальцем по большому засову, все еще висевшему на двери, хотя и едва державшемуся на двух винтах. Этот засов был установлен здесь, чтобы запирать дверь снаружи. Чтобы держать взаперти ребенка.

Держа перед собой фотографию, Эрика переступила порог — и почувствовала, как волосы на ее затылке встали дыбом. Здесь сохранилась какая-то жутковатая атмосфера, хотя Фальк и знала, что это игра воображения. Ни дома, ни комнаты не обладают способностью сохранять прошлое. Только знания о том, что происходило в этом доме, заставили ее испытать неприятное чувство, когда она вошла в комнату Луизы.

Это помещение было совершенно пустым, из мебели был лишь матрас на полу. Ни одной игрушки, ни настоящей кровати… Эрика подошла к окну. Оно было заколочено досками — не знай она, как на самом деле все происходило, заподозрила бы, что эти доски появились, пока дом был необитаем. Писательница покосилась на снимок. Те же самые доски были здесь и тогда. Ребенок, заточенный в собственной комнате. Но это было еще не самое ужасное, что обнаружила полиция, прибывшая на место после сигнала об убийстве Владека. Эрика почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Словно холодный ветер коснулся ее, но виной тому было не выбитое окно — холод исходил от самой комнаты.

Она заставила себя постоять там еще немного — не хотела поддаваться этому странному настроению. Однако выйдя в холл, женщина не смогла не издать вздоха облегчения. Добравшись до лестницы, она спустилась так же осторожно, как и поднялась. Теперь ей осталось осмотреть еще одно место. Фальк вошла в кухню, где стояли пустые кухонные шкафы без дверей. Плита и холодильник отсутствовали, а помет на полу свидетельствовал о том, что дорогу в этот дом нашли не только случайные прохожие, но и мыши.

Дрожащей рукой писательница нажала на ручку двери подвала — и ей в лицо повеяло тем же дуновением холода, которое она ощутила в комнате Луизы. Эрика тихонько выругалась, шагнув в сплошную темноту и осознав, что не взяла с собой фонарик. Вероятно, придется подождать с обследованием подвала. Однако, проведя рукой вдоль стены, она в конце концов нащупала выключатель старой, как делали в 70-е годы, формы и повернула его — и словно по волшебству в подвале загорелся свет. Это никак не могли быть лампочки накаливания, оставшиеся с тех времен, когда дом был обитаемым, так что Фальк отметила про себя, что кто-то вставил новые.

Ее сердце отчаянно билось в груди, когда она спускалась вниз по лестнице. Присев, писательница прошла под свисающей с потолка паутиной, пытаясь не обращать внимания на странное ощущение: по всему ее телу словно бегали воображаемые пауки, пробравшиеся под одежду.

Оказавшись в самом низу и ступив на бетонный пол, она сделала два глубоких вдоха, чтобы успокоиться. Ведь это всего лишь пустой подвал в заброшенном доме, ничего другого! И выглядел он как самый обычный подвал. На стене сохранились несколько пустых полок и верстак Владека, хотя и без инструментов. Рядом с ним стояло пустое ведро, а в углу валялись скомканные старые газеты. Ничего особенного. Кроме одной детали: цепи длиной около трех метров, вмонтированной в стену.

Руки у Эрики тряслись, когда она искала в своей стопке нужную фотографию. Цепь была та же, что и тогда — она только успела заржаветь. Зато наручники отсутствовали. Их полиция забрала с собой — в полицейском рапорте женщина прочла, что их пришлось распилить, потому что ключа от них не нашли. Присев на корточки, Фальк потрогала цепь, взвесив ее на руке. Она была прочной и тяжелой — наверняка выдержала бы и кого-нибудь покрупнее, чем изможденная семилетняя девочка. Что люди творят?..

Писательница ощутила приступ тошноты. Пожалуй, ей стоит на время прервать свои посещения Лайлы. Теперь ей трудно себе представить, как она сможет снова встретиться с этой женщиной после того, как побывала здесь и своими глазами видела следы ее злодеяний. Фотографии — одно дело, но, сидя в подвале с тяжелой цепью в руках, Фальк куда отчетливее увидела перед собой ту картину, которую обнаружили полицейские тогда, в марте 1975 года. Она испытала тот ужас, который, должно быть, испытали они, спустившись в подвал и обнаружив прикованного к стене ребенка.