Укрощение дикого миллионера

- Ма-ам! Я дома!

Оленев видел Лису мельком, в окне, когда разговаривал с Оленой. А если бы и не видел, то все равно узнал бы. Тот же чуть вздернутый носик, те же большие карие глубокие глаза, те же маленькие губки. Она очень походила на мать. А из-за потрясающей моложавости Олены, сходство только усиливалось.

Лиса застыла посреди гостиной, внимательно глядя на Оленева, а Олена, как назло, о чем-то беседовала с Артуром Наилевичем.

Ярослав не знал: то ли представиться, то ли пригласить к столу, то ли извиниться, что встречает девушку вместо мамы и пояснить, что та занята.

Лиса внимательно изучала его. Прямо как Олена, когда впервые приехала в дом к Оленеву.

Ярослав сам над собой мысленно усмехнулся. Вот же! Попал! Он всегда находил что и кому сказать. Даже когда беседа балансировала на острие ножа, и речь заходила о попытках компаньонов обмануть Оленева. При этом разрывать отношения с этими партнерами Ярослав не планировал. Слишком хорошо они вместе сотрудничали.

А вот сейчас Оленев совершенно не знал, что сказать. Лиса молча сняла обувь, повесила сумку на рогатину и уточнила:

- Вы же Ярослав Всеславович Оленев?

- Да. А ты Василиса Харитуллина?

- В точку!

- Эм… Маме позвонил редактор по поводу материала. Давай положу тебе еды?

Лиса удивленно вскинула бровь.

- Я думала вас только слуги обслуживают…

- Так давай я побуду твоим слугой на этот вечер?

Она пожала плечами.

- Только переоденусь.

Девушка скрылась в ванной с горкой одежды, извлеченной из шкафа в прихожей. Оленев подогрел в микроволновке картошку, сосиски, налил ей чаю и поставил на стол. Лиса вернулась в футболке с кошачьей мордой на животе и свободных брюках с ширинкой между коленей. Такие вышли из моды несколько лет назад.

Оленев жестом указал на полную тарелку. Лиса села, начала есть и спросила:

- Так мама решила все-таки встречаться с вами?

Ярослав сглотнул и понял, что впервые в жизни смутился. Вот же! Обычный разговор… Наверное… А его колбасит, как подростка, которого родители спрашивают про любимую девушку.

- Ты это лучше у мамы спроси, - наконец выдавил Оленев.

- Что у меня спросить? - вернулась в комнату Олена. Деловито оценила обстановку. Подошла, чмокнула Лису в затылок - так ласково, что у Оленева опять защемило в груди.

- Та-ак! Смотрю все знакомы?

- Мам. Ярослав мне нравится больше! - вдруг заявила Лиса.

Оленев подавил желание расплыться в улыбке и запрыгать, как глупый ребенок. Вообразил эту картину глазами присутствующих и усмехнулся, мотнул головой. Да что ж она с ним делает-то? Эта Летучая мышь!

Впрочем, ему это нравилось. Настолько, что вообще не уезжал бы отсюда.

Пускай придется учиться готовить. Пускай нужно кормить дочку Олены, и слушать ее взрослые по содержанию и по-детски непосредственные вопросы. Даже кухонный уголок, практически уже лысый - и тот Оленеву начал нравиться.

«Человек часто думает, что хорошо там, где богато, красиво, много места и слуг. Но, на самом деле, хорошо там, где те, кого любишь и где любят тебя».

Так часто говорила Оленеву мама. И мальчишка впитывал, запоминал. Может не совсем понимал еще… Зато сегодня проникся.

И самое поразительное! Всякий раз, когда мамины слова, игры, то как она готовила или отдыхала вместе с Ярославом, всплывали в памяти, ему хотелось плакать. Да, взрослому мужику -разрыдаться в голос. Оленев себе не позволял. Держался. Переживал, гулял по лесу, стараясь прогнать это ощущение. Словно опять ребенок и снова прощается с мамой. Опять она его покидает.

Навсегда. Безвозвратно. И нигде, во всем этом огромном мире, на этом невероятном шарике под названием Земля, больше нет мамы… Все есть. Чудесные и невероятные пальмовые леса с финиками, джунгли с диковинными зверушками, море: ласковое и пенное, теплое и полное потрясающей жизни… Пальцев не хватит на руках, чтобы перечислить.

А мамы… нет… И уже никогда она не вернется…

А вот сейчас Ярослав почувствовал то, о чем говорила ему Этель Яновна. Всякий раз, когда Оленев убегал при упоминании о маме, кричал в лесу не своим голосом, метался, как раненый зверь.

«Ярик. Ты должен пережить все это. Давно был должен. Перевести горе в светлую грусть. Мама ведь с тобой. В твоем сердце. Всегда и всюду, куда бы ты ни отправился».

Светлая грусть… так вот что это такое… Впервые в жизни он это понял.

Олена лечила, сама того не осознавая. Одним лишь своим присутствием и улыбкой. Одними лишь мягкими фразами в адрес Ярослава шаг за шагом исцеляла его душевные язвы. Те, что не закрывались годами, болели и не давали покоя. Те, что не проходили ни от каких дорогих и передовых препаратов или сеансов с лучшими психотерапевтами.

- Так! Ты давай-ка, поосторожней на поворотах! - шутливо щелкнула дочку по носу Олена. - Не особенно тут выступай и высказывайся.

Оленев вернулся из своих мыслей в реальность.

- А я что? Я ничего! Просто Александр весь такой напоказ. Весь такой: я лучше всех, я самый присамый. Вот тебе ворох цветов, вот тебе куча подарков…