Укрощение дракона

Дракон так и не закрыл пасть, ибо в заброшенной гостиной теперь все выглядело почти так, как при маме: никаких пыльных простыней на ложах для гостей, ни жухлых листьев на полу, ни обломков мебели, ни пауков по углам. В вазах цветы и на невесть как сохранившемся блюде любимые им с детства моргуавы. Крупные, красные, распространяющие вокруг себя сладко-сливочный аромат.

Иррандо сглотнул. Единственное дерево во всей Дриэрре росло в их саду, но не плодоносило со смерти мамы. Ни разу! А привезли саженцы аж из Парфении, когда было перемирие, еще до его рождения. Так что этого вкусного запаха он уже лет десять не вдыхал.

— Где ты их нашла? — пробормотал он, замирая от воспоминаний детства и от ощущения, будто мама где-то рядом. Вот-вот спустится с лестницы и скажет что-нибудь доброе…

— На дереве. — Аня ткнула концом щетки в сторону сада. — Во-он там. Далеко отсюда. Я на нем ночевала, боялась возвращаться. Вдруг этот мерзкий Иррандо Бельмонте Лонтриэр меня тут дожидается… Жених, блин. Убила бы! Но сейчас не об этом. Заснула я кое-как на ветке, а на рассвете, представь, кто-то меня хвать за плечо. Я как заору! Он как заорет!

— Кто?

— Думаю, садовый вор. А так на вид шибздик какой-то лопоухий и пучеглазый. Меньше меня ростом. Ну, в общем, он с дерева как полетел! И убежал сразу. Даже полный мешок этой вкуснятины оставил…

— Парфенеец, значит, — сообразил Иррандо. — Опять повадились. Испепелю.

— Да ладно. Там много этих фруктов! У нас за кражу в мелких размерах никто не пепелит, по статье сто пятьдесят восемь УК РФ только штраф полагается. Да и видел бы ты этого шибздика, мелкий, жалкий, три волосенки торчат. — Аня улыбнулась и убрала со лба выбившуюся из закрученных в пучок волос прядь, даже не представляя, как мило и соблазнительно выглядит в своем неприлично облегающем наряде в свете утренних лучей. — В общем, как папа говорит, баклан совсем.

— Почему баклан? — изумился дракон.

— Ну, это на воровском жаргоне неопытный вор.

— Так вот почему ты все время говоришь, как разбойница, — осуждающе протянул Иррандо. — Не пристало деве так выражаться, тем более… — «Такой красивой» он не договорил, потому что внезапно почувствовал смущение. Оно было глупым донельзя, и потому дракон нахмурился. Буркнул: — Не пристало, и все. Даже если у тебя отец из воровского клана.

— Слушай, я и не пристаю, давай не будем ссориться, — сказала Аня. — А отец у меня полицейский. Полковник. Он воров как раз ловит, понял? И даже не думай ничего плохого про папу моего говорить! Он у меня знаешь какой? Сильный, добрый, справедливый и взяток не берет. Вот.

— За взятки голову усекают. У нас никто не берет, — важно заявил дракон.

— А он не потому. Все берут, а он нет, — гордо ответила Аня. — Потому что честный. И у вас взяток не берут, зато людей похищают. Меня, например!

— Угу.

Перестав ее слушать, Иррандо прошел в гостиную и аккуратно взял губами с блюда моргуаву. Зажмурился от прохладного удовольствия. И еще одну съел, и еще. Хорошо! Ради такого он был готов простить даже вчерашнее нападение. Частично… Когда дракон обернулся на Аню, она стояла все так же в проходе и задумчиво наматывала на палец прядь.

— А чего я такого разбойничьего говорю? — неожиданно тихо спросила она.

Иррандо важно уселся на ложе со спинкой и сказал:

— Всякие йуху, майгад и много чего такого, чего не подобает юной деве произносить. Ясное дело, что слова ругательные.

Аня рассмеялась:

— Так это не разбойничье. Это молодежное! У нас все так говорят, кто моего возраста. — Она хитро прищурилась. — А тебе самому сколько лет? Кажется, что не старик, хотя я, знаешь ли, навскидку по-драконьи не понимаю.

— Я молод, но опытен, — с апломбом заявил Иррандо. — В моем возрасте не каждый получает золотой талисман за боевые заслуги.

— И скромность вперед тебя родилась, — хмыкнула Аня. — Так, а лет-то тебе сколько? Мне девятнадцать.

— Не может быть! — с удивлением воззрился на нее дракон. — Ты не похожа на маленькую девочку! Не обманывай меня, ты вполне половозрелая дева, готовая к заму…

— Ну вот, еще ты меня замуж выдай. Сговорились все! — насупилась Аня и подняла вверх палец. — Если кто спрашивать будет, так и скажи. Я. Не. Собираюсь. Замуж. Рано мне. Я еще пожить хочу.

— Сколько? — напряженно спросил Иррандо.

— Хотя бы лет пять. В нашем летосчислении, то есть двенадцать месяцев в году по двадцать четыре часа в сутки. Вот через пять лет приходите, поговорим. И не так, как на этот раз: вжух, и нате вам!

— Так значит, — сжал пасть Иррандо. — То есть через наши — десять. Но тогда ты будешь старой и никому не нужной.

Аня округлила глаза и ткнула руки в боки:

— Старой? В двадцать четыре? Во даешь! И вообще тебе не пофиг? Тебе же не приспичило жениться и потомство заводить, как этому мерзавцу в кольчуге?

Дракон почувствовал, как внутри начинает все клокотать. Но тут горелым запахло совсем не из его пасти, а из кухни. Аня подхватилась и побежала туда, крикнув на ходу:

— Вот блин! Совсем про горох голубой забыла…