Укрощение гордыни

– По камням волокли что ли? – удивился Му Гун, глядя на сине-фиолетовые синяки и достал набор серебряных игл.

Используя духовную силу, он установил их на теле девушки, восстанавливая циркуляцию потоков. Дин не издала ни звука, только поморщилась. Му Гун усилил воздействие. Тогда она застонала и следом прикусила нижнюю губу, да так сильно, что проступила кровь. Пришлось легонько шлёпнуть по щеке, чтобы «пациентка» разжала зубы.

Помогло…

С коротким вздохом Дин произнесла: «Справлюсь… Набрать воду… Собрать травы… Ре…Рецепт!». Последнее слово она практически выкрикнула и следом потеряла сознание.

– Рецепт? Какой ещё рецепт? – Му Гун с недоумением потёр подбородок, соображая, что значат вся эта белиберда. И тут его осенил о чём шла речь.

Вернув иглы на место, он отнёс Дин на задний двор и уложил на землю в один ряд с пучками лекарственных трав.

– Обещания надо выполнять, – Му Гун подготовил необходимые ингредиенты, нагрел воду в бронзовой ванне, поднёс к ней Дин и остановился. Неопрятный вид слипшихся волос девушки вызвал волну сомнений.

– Примеси не нужны, – не раздумывая, он использовал на раненой послушнице один из пламенных навыков очищения.

Волосы Дин затрещали, вмиг наполнив воздух запахом палёностей. Затем тело самой девушки с обожжённой кожей погрузилось в лечебный раствор.

– Терпи! – приказал Му Гун и направил в ванну поток духовной энергии Светлого Начала.

И тут спокойствие ночи нарушил женский вопль. Очнувшаяся Дин начала бить руками по воде. Поскальзываясь, она кувыркалась, захлёбывалась и тонула в растворе.

– Терпи!! – прикрикнул Му Гун, подключив ментальное давление.

Казалось, Дин успокоилась и теперь, усевшись в позу для медитации, она полностью сосредоточилась на дыхании, погрузившись в море своей души…

***

«Как странно…» – Дин почувствовала себя травинкой, подхваченной речным потоком. Он унёс её прочь от горизонта, откуда поднималось огромное Солнце. Сияющие лучи дневного светила нещадно впились в лицо девушки, и та невольно зажмурилась. Однако даже сквозь сомкнутые веки они остались невыносимо яркими. Дин ударила ладонью по воде. Брызги полетели во все стороны. Девушка почувствовала их прохладу и осторожно приоткрыла глаза. Множество снежинок, кружась, упали на воду.

С каждым вдохом их становилось всё больше…

И вот уже снежная вьюга закрыла палящее Солнце, а речной поток замедлился и вскоре совсем остановился, скованный льдом. Дин попыталась встать, но её тело вмёрзло в застывшую гладь воды. Холод пробрал до костей и, казалось, сломал их. Боль пронзила каждый мускул, как будто в них вонзились серебряные иглы. Множество игл, которым не было числа. Дин не вынесла страданий и закричала. Её голос, едва вырвавшись наружу, показался ей чужим, нечеловеческим и потому жутким.

– Терпи! – раздался резкий окрик откуда-то сверху. Как будто приказ ей отдало сокрытое вьюгой светило.

«Я больше не вскрикну», – Дин стиснула зубы и впилась пальцами в края одежды.

Колючий, болезненный мороз отступил. Ветер стих и небо прояснилось. И тут же Солнце растопило всё вокруг, а после зажарило девушку, точно курицу с хрустящей корочкой. Слёзы брызнули из глаз, мгновенно высохнув на раскалённой коже. Чувствуя спиной прохладную воду, Дин захотела нырнуть в неё, спасаясь от адского пекла. Она завертелась на месте, но сколько бы не переворачивалась, всё равно оказывалась распластанной под лучами беспощадного Солнца.

Устав от напрасной борьбы, Дин сдалась и…

Неожиданно она провалилась под воду. Пробудившийся тёмный омут, таящийся в глубинах вод, затянул её к себе. Лучи света, пробивающиеся сквозь толщу воды, тускнели с каждым ударом сердца.

«Я не умру!» – подавляя желание расплакаться, Дин изо всех сил поплыла вверх.

До тяжкой усталости в руках и ногах, она боролась с тёмной силой омута. Но чем больше сопротивлялась, тем сильнее становился водоворот. В отчаянии, Дин ударила кулаками и закричала. Вода тут же ворвалась ей в горло и лёгкие, перекрыв дыхание.

«Тону! То-ну!! Спасите! Лигоу!» – она ясно увидела возлюбленного, услышала мольбу забыть о практиках и обещание всегда быть вместе.

Улыбающееся лицо молодого наследника семьи Ван цепко держалось в гаснущем сознание девушки. Журчаньем воды в её ушах прозвучали нежные слова признания в любви. В действительности Лигоу никогда не произносил их. Он лишь намекал, подталкивая Дин к нужным выводам, отвечая на её порывы сдержанными жестами. Скромность благородного юноши, его тактичность и, в некотором роде, застенчивость импонировали ей, сильнее раздувая пламя первых чувств. В его недосказанности Дин видела тайные желания, которыми нельзя так просто поделиться. Робкое касание рук, опущенный взор и тихие извинения – всё казалось ей очаровательным, романтичным и полным надежд.

– Лигоу! – крикнула Дин, но вместо звука услышала только бульканье в горле.