Укрощение огня

– Замечательно, – улыбнулась Даная. – Только что вылечила Герцера, и похоже, что ухудшений здоровья не предвидится.

– С ним все будет в порядке? Я… я видела его недавно, и он походил на ободранную лягушку.

– Да, милая, хорошие слова нашла, нечего сказать! – с негодованием заметила Даная. – Герцер борется с болезнью вот уже несколько лет. Старается изо всех сил, делает упражнения, прошел через тысячи процедур, чтобы выздороветь. Трудится гораздо больше, чем ты или твои подружки бездельничаете. А ты сравнила человека, который так старается, с ободранной лягушкой.

– Прости, мама. Но я раньше не видела людей, которые были бы такими… перекошенными.

– Ну, теперь с ним все в порядке, – ответила Даная, вспомнив о своей недавней работе. – Прежде подобные заболевания встречались чаще. Теперь ты не видишь таких людей потому, что человеческие тела почти полностью усовершенствованы. Или вылечены.

– Ну вот, теперь ты будешь читать лекцию, – недовольно скривилась Рейчел. – «Давным-давно люди болели и рано умирали. Многие были жирными. Жили не дольше тридцати лет…» Да слышала я все это уже, мама.

– Дело в том, – продолжала Даная, и ее губы тронула легкая улыбка, – что заболевание Герцера, его спазматические судороги, было не то чтобы распространенным, но все-таки в те времена довольно часто встречалось у молодежи. Но приступы оказались очень острыми, а мальчику и так пришлось нелегко. Поэтому будь добра, не называй его больше ободранной лягушкой.

– Не буду, мама, – ответила девушка. – Как я поняла, трястись он больше не будет?

– Нет, и даже выживет, хотя одно время жизнь висела на волоске. – Даная вздохнула и присела на край кровати. – Под конец я едва не потеряла его. Вот почему обычные автодоки не могли помочь – мальчик вполне мог умереть при лечении.

– Ух ты! – Рейчел взглянула на мать и взяла ее за руку. – Но теперь-то он в порядке, правда?

– В полном, – подтвердила врачевательница. – Еще ни один из моих пациентов не умирал. Хотя я знала врачевательницу, у которой… Она была очень талантливой, но после того случая никогда больше не бралась за лечение. Смерть пациента ее просто сломала. Я боялась, что Герцер умрет. Замечательный юноша. Очень целеустремленный. Думаю, болезнь сделала его сильней.

– Рада, что с ним все в порядке. Мне жаль, что у меня сорвалось с языка такое… И… э-э-э… раз уж мы заговорили о лечении…

Даная прищурилась и вздохнула:

– Ну, что на этот раз?

– Ты же помнишь, что у Маргарет скоро будет день рождения?

– Я не позволю тебе сделать сомопласт, Рейчел. – Даная вздернула подбородок и неодобрительно прищелкнула языком. – Мы с тобой не раз говорили об этом.

– Ну мама, – захныкала девочка, – у меня же отвратительное тело! Я такая жирная! Громадные титьки, а задница – не меньше Эвереста! Ну пожа-а-а-алуйста!

– Ты – не жирная, – непреклонно отрезала врачевательница. – Индекс массы молодого тела должен быть средним, иного бы нанниты не допустили. А такой… мальчиковый вид, вошедший в моду, – это не совсем здорово, даже для женщин, которые сделали сомопластику. Ну, можно, конечно, уменьшить объем постепенно… пока есть, что уменьшать. Твоя подруга Маргарет потеряла не меньше семидесяти процентов жира. Это вредно. Даже для мужчины, тем более – для женщины, которая не прошла через Изменение. А ковыряться в собственной ДНК я тебе не позволю.

– Понимаю, мама, – сказала Рейчел, вздохнув с преувеличенной грустью. – Но я же просто как… корова. Извини, конечно, но так уж я себя чувствую.

– Ну ладно, в последний раз, – со вздохом согласилась Даная. – И только перед вечеринкой – да и то слегка. Встань-ка.

Рейчел вскочила с кровати и протянула матери голографический проектор – кристаллический куб размером с фалангу большого пальца.

– Я тут присматривала себе модели… Можно мне сделать, как у Вейриан Виксен?

Даная бегло просмотрела вариант и покачала головой:

– Жаль, но это уже чересчур. Подравняю тебе живот, попу и грудь. И все. Лицо останется прежним. А с волосами делай, что хочешь.

– Хорошо, – вздохнула Рейчел.

Даная рассматривала тело дочери. В прежние времена фигуру посчитали бы весьма близкой к совершенству. Как и у матери, у Рейчел были высокие упругие груди размером с два кулака и округлые ягодицы. Живот был гладким, как ладонь, а бедра выступали едва ли не идеальным изгибом, напоминающим песочные часы.

Удачное сочетание генов, ведь Даная и Эдмунд выбрали естественное воспроизводство: оплодотворенные спермой Эдмунда яйцеклетки Данаи поместили в маточный репликатор, не меняя генетической комбинации (хотя зародыш тщательно обследовали на предмет наличия хромосомных дефектов).