Укрощение повесы

Роберт внезапно пожалел, что не может сделать такой всю ее оставшуюся жизнь, превратить ее в сплошную радость и смех. Анна заслуживала, чтобы ее красоту окружало веселье, а работа была не тяжелее вышивки и верховых прогулок.

Впрочем, она заслуживала и много-много большего. Например, гораздо лучшего мужчину, чем он — актер и тайный агент с темным прошлым и еще более темным будущим. То, что случилось с Мэри, изменило навсегда не только ее саму. Его тоже. Он никогда уже не станет таким, как прежде. Он не может позволить себе нежности.

Но он даст Анне возможность побыть в Харт-Кастл и обеспечит ее безопасность. И если Маддингли может ее развеселить, Роб не должен возражать. Однако он обнаружил, что возражает, и даже очень.

Роб встал и поднял кубок.

— Предлагаю тост за наших прекрасных хозяев! — провозгласил он. — И за красоту, что их окружает.

— И музыку, — со смехом добавил Эдвард. — Может, ты сыграешь нам что-нибудь после ужина, а, Роберт?

— О да! — воскликнула леди Арабелла и захлопала в ладоши. — Нежную балладу, полную любви и томления.

— Леди Арабелла, вашей чувствительной душе лучше подойдет сказ о давних сражениях, — возразил лорд Маддингли.

— Я думаю, выбор песни надо предоставить нашей милой хозяйке, — сказал Роб.

— Тогда я выбираю песню о любви, — заявила Элизабет и взяла Эдварда за руку. — Как всегда.

Эдвард поднес к губам ее руку, сверкающую драгоценностями, и нежно поцеловал, все присутствующие засмеялись и зааплодировали. Роб перевел взгляд на Анну и обнаружил, что она по-прежнему улыбается, но ее лицо омрачила какая-то тень. Она отвернулась от нежностей Элизабет и Эдварда и потянулась к своему кубку.

Роб не мог больше оставаться в стороне. Минуя смеющихся гостей, он быстро прошел вдоль стола и присел на корточки рядом с ней, взяв ее руку, спрятанную в складках юбки. Анна наградила его изумленной улыбкой.

— Хорошо проводите время, прекрасная Анна? — тихо поинтересовался он.

Анна улыбнулась, но он видел в ее глазах скрытую печаль.

— Не представляю, чтобы здесь было возможно иное. Этот дом кажется зачарованным.

— Как убежище?

— Да. Хотя и не такое, как бывает в твоих пьесах.

— Или песнях? — Он быстро прикоснулся губами к ее запястью, вдыхая сладкий розовый аромат, и затем поднялся. — Пойдем, ты должна выбрать песню для сегодняшнего вечера...

— И куда мы идем? — смеясь, поинтересовалась Анна.

Роб повел ее вверх по лестнице. Они поднимались пролет за пролетом, и шум смеющейся компании постепенно стихал. Роб нес в руке фонарь, поднимая его выше, чтобы осветить путь к таинственному месту, куда они направлялись. Вокруг не было ни одного окна, ни малейшего луча света, только светящийся круг свечи за стеклом фонаря. Пространство между темными стенами постепенно сужалось.

Но Анна не боялась. Роб держал ее за руку, да и вообще она чувствовала себя сегодня очень легко, почти как бабочка. Она и не помнила, когда последний раз была такой беззаботной, столько смеялась, поглощала прекрасную еду и вино и слушала праздные разговоры о моде и поэзии, которые не имели никакого отношения к деловым вопросам и бухгалтерским книгам. Конечно, живи она постоянно такой жизнью, ей бы быстро надоели подобные занятия, но один раз сбежать, бросая вызов ночи, очень приятно.

Она никогда бы не променяла Роберта и эту странную темную лестницу на веселящуюся внизу компанию. Это казалось достойным завершением сказочного дня.

— Роб! Куда мы идем? — снова спросила она.

Он оглянулся через плечо, его глаза сияли в свете фонаря, как ночные звезды.

— Скоро увидишь.

— В комнату жутких секретов, как в пьесе? — предположила она. — В донжон, где ты держишь своих врагов? О нет, донжон не может быть так высоко.

— И где не было бы места для тебя, Анна.

Она засмеялась:

— Значит, я не твой враг?

Иногда он смотрел на нее, словно она была... нет, не врагом, но человеком, который стоит у него на пути. А иногда так, будто безумно хочет ее прикосновений. Она никогда не могла этого понять и угнаться за его стремительной переменчивостью.

Роб внезапно остановился, и Анна запнулась об него. Он быстро отпустил ее руку и, обхватив за талию, прижал к себе. Вокруг играли дрожащие тени.

— Я надеюсь, ты никогда обо мне так не думала, — произнес он.

Анна озадаченно покачала головой. Как о враге? Нет.

Он злил ее, сбивал с толку, оставлял растерянной, но она никогда не видела в нем врага. Он много, слишком много для нее значил. Но она не могла ему об этом сказать, не могла позволить увидеть, как сильно он изменил ее душу.

— Значит ли это, что мне надо построить свой донжон для тебя? — поддразнила его она.

— А может, я собираюсь запереть тебя в башне Харт-Кастл, — ответил он и, наклонив голову, прошелся губами по ее шее и груди над лифом, Его жаркое, голодное прикосновение пробудило к жизни и ее собственное желание. — Я мог бы держать тебя здесь, подальше от жадных глаз всяких распутников вроде лорда Маддингли.