Укрощение рыжего чудовища

И она взяла. Основательно. А он сдался. Да, бесчувственная скотина и похотливое животное, но сдался. Тело отреагировало на ее близость и обнажённость, на запах и шёлк волос, на совершенно откровенные движения ее руки. Если бы это было на расстоянии каких-нибудь полутора километров, в другом доме, в другой квартире – и он был бы сейчас офигенно счастлив. Но здесь… он чувствовал себя участником какого-то дурного спектакля, в котором не понимал смысла, и не представлял, что у него за роль.

Она закинула ногу на его бедро.

– Ну?

Он прижал ее плотнее к себе и скользнул ладонью по гладкой коже вдоль тонкой линии коротких волос. И выдохнул укоризненно:

– Ты же даже не хочешь…

– Так сделай так, чтобы я захотела!

Как скажешь, родная.

Он знает все ее тайные местечки и точки. Все-все. Куда надо надавить, погладить, потереть. Только это всё механика. А что творится у тебя в душе, милая? Что бы ты там себе ни придумала, а я буду действовать по своим правилам. Он взял ее, одновременно шепнув в приоткрытые губы:

– Люблю тебя. – И дальше, под каждое неторопливое движение: – Люблю тебя. Люблю. Слышишь, люблю. Веришь? Нет, не верь. Это всё слова, они ничего не значат. Просто будь со мной. Просто. Будь. Со мной. И всё увидишь. Как я тебя люблю. Люблю. Люблю…

Эти слова звучали многократным рефреном в такт его движениям, между поцелуями, которыми он покрывал ее лицо – закрытые веки, лоб, щёки.

Я совсем не могу догадаться, что сейчас чувствуешь ты. Но я не буду молчать о том, что чувствую сам.

Она задрожала. Он знал, что это означает. Да, с ней это скоро случится. А он сегодня пролетает мимо. Потому, что это механика. А на душе у него совсем другое. Движения стали быстрее. Прикосновения смелее. Поцелуи чаще. «Люблю» громче. Сейчас. Скоро…

И вдруг он замер.

– Скажи мне! – прорычал он. – Скажи мне, чёрт возьми! Скажи, что любишь меня! Почему ты этого мне не сказала? Скажи! Не молчи! Скажи!

Она задрожала сильнее. Всхлипнула. И это его вмиг отрезвило. Да что же он, на самом деле? Нашёл, когда приставать к любимой с идиотскими вопросами.

– Прости меня. Прости, родная. Не говори ничего. Неважно. Это слова… Они ничего не значат. Просто будь со мной и всё. Будет хорошо, ты увидишь. Ты поймёшь.

И в несколько уверенных движений отпустил ее. На волю. В полёт. Но держал в руках, пока она сладко вздрагивала, и не разъединял тела.

Ухо не уловило тихий шёпот. Слова будто прозвучали в голове. Но он не поверил. Наверное, показалось. Просто показалось. Принимает желаемое за действительное. Однако губы дрогнули сами собой в вопросе:

– Что? Ты что-то сказала?

Да, она сказала. Тихо, но прямо ему на ухо. Повторила еще раз. Потом еще и еще. А потом он просто взорвался оргазмом. От одних только слов. Но тех самых, нужных.

Странное время для умных мыслей. Но именно за несколько секунд до освобождения, в состоянии дикого сексуального напряжения тела и еще более дикого раздрая в душе, под его хриплое: «Люблю… как же я тебя люблю, родная» она вдруг поняла, что любовь нельзя заслужить, заработать, получить за заслуги, выпросить. То, что получаешь в обмен на что-то, неважно на что: на деньги, вещи, поступки – это товар. То, что получаешь просто так, – это дар. Любовь – дар. Как и другие, самые главные вещи в этом мире, она даётся в дар. Как жизнь, которую нам дарят родители. Просто так. Ни за что. Просто потому, что так устроен мир.

У Вари, конечно, не получилось поделиться с ним своим открытием сразу. Но как только дыхание выровнялось и она смогла говорить, сказала:

– Тебе не надо ничего делать, чтобы заслужить мою любовь. Она и так твоя. Не представляешь, как я тебя люблю, – ей так много хотелось сказать теперь. Дать понять, что они на равных, и что ее любовь так же сильна, как его. – Ты лучшее, что случилось в моей жизни.

– Варька… – улыбнулся Тин. – Я же сейчас начну тебя жалеть. Если у тебя такое «лучшее»…

– Ты потрясающий. Я буду задирать перед всеми нос и гордиться тем, какой у меня муж.

– Нашла кем гордиться. Я же неуч, у меня даже образования нет.

– Ты самый лучший.

– Всё, прекрати! – почти всерьёз взмолился Тихон. – Я сейчас лопну от важности! – Прижал ее к себе, лицом в плечо, упёрся подбородком в ее макушку. – Не говори ничего больше. Не надо. Я этого не заслужил. Хотя… нет. Скажи еще разок. Любишь?

Она часто закивала, задевая носом его грудь.

– Всё. Больше ничего не надо. Остальное я сам.

Они еще полежали какое-то время так, обнявшись. Потом Тин завозился.

– Варь, я сейчас быстро в душ схожу и вещи начну собирать. А ты пока тоже в душ сходишь. Я у тебя переночую, хорошо?

Опять у него получилось задом наперёд. Варя усмехнулась.

– Давай. И поторопись, пока я не заснула.

Он сорвался с места и чуть ли не бегом помчался в ванную. Наверное, у соседей снизу закачалась люстра, когда такой «стоплюс»-мальчик бодрым галопом проскакал.