Укрощение рыжей шельмы

– Кобра дело говорит, – присоединился и я к словам Мишани. – Ты, Колян, пока не надкусил конфетку – заверни-ка её в прежний фантик и возврати обратно в вазу. Пусть на неё польстится кто-нибудь другой.

– Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, – ответил Колян, насвистывая мотив известной песни. – Слушать советы Колян не желает.

Вечером мы с Коброй отправились в ресторан вдвоём. Горев пошёл на первое свидание.

Через три дня мы уступили Коляну свою комнату на ночь, и крепость в образе Светки Курбатовой сдалась без боя.

– Ох и хороша девка, доложу я вам! – похвалился своей победой Горев на следующий день. – Жгучая, трепетная, страстная, темпераментная – слов в башке не найдётся, чтобы описать эту сексуальную волшебницу. Она, оказывается, ещё и балерина, балетную школу окончила. Такое со мной вытворяла – уму не постижимо! Я чуть с ума не сошёл от её фантазий и немыслимых поз!

– Ну-ну, – хмыкнул Мишаня и покачал головой. – Только не забывай про козлёночка, когда снова полезешь под юбку своей нимфы.

– Не учите отца любовному ремеслу, – огрызнулся Колян.

Через месяц жгучая, трепетная, страстная и темпераментная светская дама сообщила нашему другу, что беременна.

Горев был шокирован внезапным известием о том, что Светка выдвинула его персону на почётное звание отца.

– Как её угораздило залететь? – недоумевал Колян, сетуя нам на случившееся. Клялась мне, шельма, что беременность ей не грозит, доктора, якобы, ей так сказали.

– В связи с чем такой вердикт? – спросил я. – Врождённое бесплодие?

– Не-ет, аборт в пятнадцать лет сделала. Мать не хотела позора и заставила дочь избавиться от ребёнка. Бесплодная, твою мать. Обвела вокруг пальца, как лоха.

– Вот тебе и светская дама, вот тебе, бабушка, и юрьев день, – подзадорил Мишаня.

– Я ей уже и про аборт, говорил.

– И она что?

– Ни в какую. И слышать не хочет. Буду рожать, говорит, и точка. Якобы, это единственный шанс стать матерью, который никак нельзя упустить.

– В чём проблема, Колян? – сказал я. – Женись на ней, если такое произошло. Шикарная свадьба обеспечена. Её родители в рот тебе будут заглядывать, как сыр в масле будешь кататься.

– Что-о?! – взвился Колян. – Жениться?! На этой авантюристке? Никогда!

Горе походил по комнате взад-вперед, потом остановился, посмотрел на меня и спросил с прищуром:

– А ты бы сам как поступил на моём месте?

– На твоём месте я бы не оказался, – ответил я самоуверенно, – потому что не отпускаю своего красавца гулять по влагалищу без спецодежды.

– Зарекалась ворона дерьмо не клевать, – пробурчал Колян. – Мне, дураку, надо было сразу передать её в твои руки.

– Это как? – удивился я. – Попользовался сам, поделись с товарищем?

– Эта ушлая баба ещё в ресторане на тебя глаз положила, – сверкнув глазами, сообщил Колян. – Призналась мне однажды, что ты ей очень понравился. И теперь при каждой встрече интересуется твоей персоной.

– И что из того?

– Как что? Влюбилась она в тебя! Без лупы видно.

– Что-то я не пойму тебя, Колян, – сказал я. – Ты хочешь предложить её мне? Сбагрить беременную бабу другу?

– А почему бы и нет? – заявил Горев. – Если ты её соблазнишь, я тут же уличу эту плутовку в измене и всё! Конец отношениям! Аля-улю, гони гусей, продувная бестия!

– Ну, отношениям, положим, наступит конец, а как быть с ребёнком? Его-то куда денешь? Мне, что ли, усыновлять твоё чадо?

– Ну, нет, конечно, – смутился Колян и как-то странно посмотрел на молчавшего Мишаню, словно хотел сообщить мне некую тайну, но лишь наедине.

Я давно обратил внимание: Горев по какой-то причине предпочитает не делиться с Кобриным сокровенными мыслями.

Я сделал серьёзную мину на лице и сказал:

– Хотя, братуха, мне кажется, в твоём плане есть разумное зерно. Нужно лишь детально проработать операцию моего десантирования на территорию противника.

– Ты, Юра, настоящий друг! – искренно обрадовался Горев. – Я всегда восхищаюсь твоими мозгами.

Я ничуть не лицемерил, когда произнёс свои слова. Откровенно говоря, мне была не безразлична судьба моего друга. В голове мелькнула шальная мысль: если Курбатова действительно жульничает, то она должна понести наказание. Какое – я пока не придумал, всё зависело от чистосердечного признания Коляна. Но если воду мутит сам Колян, тогда…

Что будет тогда, мне не приходило на ум, но и обижать невинную Курбатову, в таком случае, будет не по-джентельменски.

Через четверть часа мы с Горевым остались в комнате вдвоём – Кобрин ненадолго отлучился к одной из однокурсниц.

– Что ты мне хотел сказать? – спросил я Коляна и посмотрел в упор.

– Так это… я того… бесплодный как бы… – каким-то надломленным и неестественным голосом произнёс Горев, – секреторное бесплодие у меня…